Александр Николенко - Пронзая ткань времени [litres]

Эта компания развлекала красочно одетую толпу, как могла, создавая атмосферу всеобщего веселья и беззаботности. Средневековье любило яркие цвета, и нарядная парижская публика создавала у Марго ощущение какого-то непрерывного карнавала, участники которого облачены в странные старинные костюмы, поражающие бесконечным разнообразием и во многих случаях удивительным вкусом. Иногда рядом останавливался портшез, в котором на окне отдергивалась шторка, изящная ручка подманивала какого-то торговца, и тот бросался показывать богатой покупательнице свои товары. «Шопинг – он и есть шопинг для дам во все времена», – усмехнулся про себя Джонни. Иногда такая ручка передавала записочку, которую подбежавшая горничная относила ожидавшему в отдалении ярко одетому молодому человеку, в нетерпении курсирующему между лавками.

Марго в восторге рассматривала изящных дам в длинных платьях, с высокими головными уборами, с которых ниспадали почти воздушные шлейфы, молодых щеголей, одетых в роскошные камзолы и узкие обтягивающие штаны. Тут же прогуливались люди постарше и посолиднее, в длиннополых одеждах, в беретах с волнующимися перьями, подпоясанных серебряными поясами. Они словно пришли из сказок, из страны ее детства, и превратились в реальных, живых людей. Шарль Перро еще не родился, но для его появления уже все было готово.

Девушка вдруг ощутила, что все эти люди – ей как родные, и она любит их всех. Ведь среди них находятся те мужчины и женщины, благодаря которым через сотни лет ей будет подарена жизнь. Марго почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы от избытка чувств. Она задержала ребят рядом с певцом, который, аккомпанируя себе на лютне, нежным голосом напевал:

– Это песня одного трубадура. Он ее написал лет двести назад, а ее поют до сих пор, – шепотом сказала Марго, стараясь не нарушить очарования старинной мелодии. – Красиво, правда?

Послушав певца еще немного, путешественники пошли дальше. Марго непроизвольно обратила внимание на юношу лет восемнадцати, сидевшего на парапете. Он был удивительно красив. Большие голубые глаза оттенялись длинными ресницами, шелковистые длинные волосы волнами ниспадали на плечи, чувственные губы были обрамлены аккуратно подстриженными усиками и небольшой бородкой. Он был в короткой одежде, камзол украшали какие-то геральдические знаки, а на голове была короткополая шляпа с пером. За поясом у него висел узкий меч, и рядом с ним виднелся небольшой кинжал в роскошных ножнах, а в руке он держал виуэлу – инструмент, отдаленно напоминающий современную гитару. Увидев Марго, он встал и поклонился, изящным движением сняв шляпу.

– Меня зовут Бонами, мадемуазель, – сказал он и снова сел на парапет.

Марго улыбнулась ему и пошла дальше. Пальцы юноши легкими движениями пробежали по струнам виуэлы, и Марго услышала чарующий голос, зазвучавший ей вслед:

Марго обернулась. Юноша смотрел на нее не отрывая глаз. Перехватив взгляд девушки, он сделал ей полупоклон, продолжая импровизировать и аккомпанируя себе на виуэле. Вокруг юноши уже собиралась толпа, но в центре его внимания была Марго. Он играл для нее, перебирая струны и складывая строчку к строчке в рождавшейся тут же песне о таинственной прекрасной незнакомке и о проникающем в самое сердце небесном аромате любви. Марго ощутила, что подпадает под обаяние, исходившее от молодого человека, и, если бы не Майкл, вернулась бы насладиться пением Бонами. И возможно, не только пением, но и приятным общением тоже.

Майкл подхватил ее под руку и прошептал на ухо:

– Этот твой менестрель действительно производит впечатление. Когда я на него смотрю, начинаю понимать, почему в этом мире в большом ходу пояса верности. Стоит только хозяину какого-нибудь замка отбыть в командировку по большим государственным делам, Палестину завоевывать или там еще чего, как такие вот менестрели, в свою очередь, принимаются завоевывать сердца оставшихся в одиночестве хозяек. И как тут им устоять, особенно если командировка мужа рассчитана лет на двадцать? Только ты имей в виду, что у нас еще на сегодня дел по горло. Кстати, не забывай о разнице в возрасте. Твой милый менестрель умрет лет за семьсот до твоего рождения.

– Умеешь ты разбить хрустальную девичью мечту, – сердито ответила Марго.

Она вздохнула, последний раз с сожалением глянула на Бонами и вместе с ребятами пошла дальше. Недалеко от них взялся веселить публику оркестр из четырех жонглеров. Один из них энергично играл на пятиструнной лютне, другой извлекал мелодию из флейты, третий ударял в бубен. Задача четвертого состояла в том, чтобы наливать музыкантам вино для пущего вдохновения и для того, чтобы они могли освежиться.

В некотором отдалении выступали дрессировщики медведей и обезьян, демонстрируя забавные и захватывающие трюки. Майкл задержался у лавки, в которой продавались различные экзотические животные и птицы. Увидев его интерес, торговец принялся с воодушевлением и выдумкой демонстрировать свой товар. Когда Майкл собрался уходить, он пообещал быстро и по умеренным ценам достать все, что покупатель захочет из животного мира, будь то медведи, птицы или змеи.

Наконец путешественникам удалось вырваться из этой круговерти, и они пошли бродить по улицам города, озираясь на всякий случай в опасении неожиданных сюрпризов, которые могли их настичь с верхних этажей домов. Канализацию в домах еще не придумали. На улицах толпы нарядных горожан всем своим видом демонстрировали благополучие и достаток.

– Интересно все-таки жизнь человеческая устроена. Она соткана из иллюзий, – философски заметила Марго. – Вот посмотрите вокруг. Все живут, смеются, радуются, надеются, что впереди у них жизнь будет лучше и лучше. Они уверены, что их детям непременно будет жить легче и приятней, чем им самим. И вообще все хорошее у них еще впереди. А впереди-то у них кровавая Варфоломеевская ночь!

– Лиши человека иллюзий, и он перестанет быть человеком, – в тон ей отозвался Майкл.

По дороге им встретился конный отряд городской стражи, во главе которого ехал командир в рыцарских доспехах. Он был высокий и худощавый, с высокомерно торчащими усами. Внешне он просто потрясающе напоминал героя великого романа Сервантеса.

– Это, случайно, не сам Дон Кихот отправился воевать с мельницами? Похож-то как! – удивился Майкл.