Александр Николенко - Пронзая ткань времени [litres]

Они вышли на небольшую площадь перед собором и замерли в восхищении. Перед ними высился застывший в камне величественный христианский символ, рожденный зарей европейской цивилизации. Рассматривая удивительное сооружение, Майклу вдруг вспомнился Успенский собор Киево-Печерской лавры в Киеве.

Два древнейших величественных христианских собора на противоположных концах средневековой Европы. Два удивительных всплеска человеческого гения.

Великолепный киевский Успенский собор. Торжественно и величаво плывет он в небесной выси среди облаков, словно белоснежный корабль с золотыми парусами своих куполов. С другой стороны Европы парижский собор двумя ажурными башнями вознесся в пронзительную чистоту небес. Они так непохожи, как непохожи любые два шедевра, рожденные человеческим вдохновением. Но их роднит неизменное чувство восторга, возникающее в душе любого созерцателя, лицезреющего эти великие творения.

Киевский собор родился чуть раньше, чем парижский, он несколько выше парижского, если не принимать во внимание двух ажурных башен-колоколен собора Парижской Богоматери, которые по восточной христианской традиции возводятся отдельно от храма, у них различная архитектура. Но они едины в своем обращении к самому прекрасному, что есть в человеческой природе, они возносят человека ввысь, к божественной сути, оставляя внизу грязь и серость мирской суеты.

Эти удивительные творения Древней Руси и средневековой Франции словно пронзили почти тысячелетнюю ткань времени, даря глубокое духовное единство с душами наших ушедших предков. Они впитали в себя миллионы и миллионы страстных исповедей и тайных желаний, слезы раскаяния и восторга, неукротимого стремления к лучшему, прекрасному, к добру и прощению, так свойственных самой сути человеческой души. Это божественные пути к вечности и благодати, воплощенные в каменных творениях древних мастеров, – надежный заслон и очищение от темных и грозных сил, тайных страстей и низменных желаний, которые обуревают человека. Их грабили и разрушали, но они неизменно возрождались вновь, становясь еще более прекрасными и почитаемыми.

Джонни, с любопытством осматривая окружающие собор здания, заметил:

– Эсмеральда, прежде чем отправиться на Монфокон и стать его клиентом, танцевала здесь. Точнее – будет танцевать. Она же еще не родилась, как утверждает Марго. И Квазимодо тоже.

– У нас своя Эсмеральда есть, – отозвался Майкл и шутливо чмокнул Марго в щечку. – Без Квазимодо мы как-нибудь обойдемся. Но все-таки Гюго был великий человек! А спроси кого-нибудь вокруг, и никто из прохожих не ответит тебе, кто такой был Виктор Гюго, хотя мы сейчас в самом сердце Парижа. Странная все-таки это штука – жизнь, разлитая во времени.

Он принялся напевать «Belle» из знаменитого мюзикла. Прохожие и зеваки стали оглядываться на него и с интересом прислушиваться к звукам красивой неизвестной мелодии.

Марго отошла от ребят и приблизилась к собору. Ею овладело странное чувство. Вспомнилось, как они с мамой и папой стояли как раз на этом месте и папа увлекательно рассказывал ей об этом чудесном сооружении. Он красочно описывал, как в древние времена около собора прогуливались люди в старинных одеждах, рядом стояли стражники с длинными копьями и мимо проходили рыцари в красивых серебристых латах и с мечами за поясом. Марго тогда не верилось, что так может быть. Она смотрела вокруг и видела реальный мир: папу с мамой, прохожих в современной одежде и проезжающие рядом автомобили.

Этот мир был реальным, ощутимым, и его можно было потрогать рукой. А тот мир, о котором рассказывал отец, был ненастоящим, сказкой, иллюзией.

И вот теперь все оказалось наоборот. Тот мир, в котором были мама и папа, оказался иллюзией, а этот, с рыцарями и стражниками, был реальным. Теперь именно его можно было потрогать. Только старый каменный собор был такой же во все времена. Он в своей неизменной реальности оказался неподвластен натиску времени.

Неподалеку стояла маленькая девочка вместе с папой и мамой, одетыми в странные средневековые платья. Такие реальные и близкие. Они были совсем как когда-то Марго с родителями. Девочка обернулась, посмотрела на Марго и улыбнулась. Марго как будто узнала в маленькой парижанке саму себя в детстве. Она непроизвольно протянула ладонь, чтобы погладить девочку по голове, но тут кто-то внезапно перехватил ее руку. Это был Майкл. Он резко потянул Марго назад, к карете, и прошипел:

– Ты что, с ума сошла? Гладить чужую девочку по голове – это же серьезное оскорбление! Ты хочешь, чтобы они стражников позвали? Нам только этого не хватало!

Марго растерянно оглянулась. Родители девочки смотрели на нее недобрым взглядом, а стоящий недалеко стражник что-то возмущенно говорил своему соседу, показывая на Марго. Майкл чуть ли не силой затянул девушку в карету, и они тут же поехали прочь от раздраженных горожан.

Отъехав на безопасное расстояние, они остановились. Рядом шумел один из городских рынков, и соблазн побродить среди его лавок был слишком велик. Забрав с собой Марго, ребята окунулись в рыночную суету. Крики зазывал и торговцев почти оглушили их. Один во всю глотку орал: «Купите ломтики жареного сала», другой ему не уступал: «Господа, идите в баню, пока она не остыла», третий пронзительным голосом предлагал обменять иголки на старый утюг. Среди лавок сновали нищие и какие-то личности сомнительного вида, заставляя посетителей вспоминать о сохранности своих кошельков.

Молодые люди принялись рассматривать лавки, заваленные разнообразными товарами, многие из которых попали сюда явно издалека. Марго очень впечатлили лавки меховщиков, в которых был большой выбор сибирских белок, куниц и соболей. У нее была слабость к мехам, и девушка наконец могла гладить и рассматривать все это великолепие, сколько ей заблагорассудится. Толпились люди у лавки продавца очков, примеряя и разглядывая их стекла, с любопытством рассматривая через них лежавшие здесь же различные бумаги с надписями. В соседних лавках были выставлены диковинные товары из Китая и Индии. Тут же торговали дровами, предлагали свежий сыр из Шампани, шла бойкая торговля домашней птицей, голубями и свежим мясом. Воспользовавшись случаем, темпонавты приобрели кое-что из продуктов и немного вина.

Продолжая двигаться между лавок, они услышали музыку и увидели жонглеров, фигляров и менестрелей в ярких, порой эпатажных одеждах, которые играли на разных инструментах, жонглировали, выполняли акробатические номера. Марго впечатлил один из жонглеров, у которого были выбриты полголовы и полбороды. Хотя это ничуть не мешало ему извлекать забавную музыку из какого-то необычного музыкального инструмента.