Стивен Бакстер - Война миров 2. Гибель человечества

Для человеческого глаза тут наверняка было темновато, но, как мы знаем, солнечный свет на Марсе тусклее. И сами марсиане с гудением перекатывались по этой комнате, как огромные кожаные кули, шевеля своими диковинными щупальцами… Одна только схема этого места довольно много может сказать о том, как устроено марсианское общество.

– Неужели? – я была настроена скептически. – Например, что?

– Просто попробуй сравнить это место с любыми человеческими постройками. Чего здесь не хватает? Тут есть проходы и общие залы – и все! Нет никаких личных помещений – очевидно, марсианам они не нужны. И никаких следов иерархии, статуса – все помещения одинакового размера! Значит, скорее всего, у них горизонтальная общественная структура. Вероятно, они принимают решения при помощи дискуссий.

И, похоже, у них все общее – мы не нашли никаких следов частной собственности. Кроме того, как мы знаем, они невероятно преданы друг другу. И у меня есть серьезные основания полагать, что марсиане владеют телепатией. Они бы просто не смогли друг другу солгать. Ты когда-нибудь об этом думала? Представь, как одна подобная деталь могла бы изменить человеческое общество! И даже эти общие пространства симметричны. Все сидят и рассуждают в кругу. Впрочем, мы нашли одно исключение – комнату, где в полу проделаны особые углубления. У нас есть гипотеза, что в этой комнате обитают молодые особи, отпочковавшиеся от родителей, пока они еще юны и зависимы.

Хопсону, похоже, понравилась эта идея.

– Это как учеба в закрытой школе! Мне не повредило. Марсианин в Итоне? А что, наверняка был бы чемпионом по настольному теннису!

– Я предполагаю, что именно так живут марсиане в своем собственном мире. В конце концов, что мы видим, глядя на их планету? Снег и лед, океаны, растительность, каналы. Но мы не видим марсианских городов. Ни единой постройки. Даже в узловых точках их сложнейшей системы каналов, таких как Solis Lacus. Все это – технологии, но где они все-таки живут?

Я поняла, к чему он ведет.

– Вероятно, ушли под землю – в поселения наподобие этого.

Однако Хопсон, похоже, не мог взять это в толк.

– Но зачем кому-то жить под землей?

– Ради безопасности. Ради чистого воздуха, когда атмосфера истончается и исчезает. Ради тепла – даже когда Солнце умирает, ядро планеты сохраняет жар; кстати говоря, Земля теплее Марса, поскольку она тяжелее. Возможно, нас ждет та же судьба, когда Солнце остынет, – прятаться под землей, согреваясь теплом планеты.

– Но здесь ведь ничего нет, – размышляла я, оглядывая голые стены. – Чем здесь питаться?

– Жизнь в подземных городах будет зависеть от развития технологий, а не от биологического разнообразия, – важно заявил Дженкинс. – И марсиане уже достигли в этом высот. Они трансформируют свою планету точно так же, как и собственные тела, – стремясь к крайней простоте. Так, они полностью избавились от громоздкой пищеварительной системы и превратились в конструкцию из мозга и системы кровообращения. А теперь рассмотрим их экологическую систему: красная трава, гуманоиды, которые ею кормятся и служат пищей для самих марсиан, – и все! Остальное отброшено за ненадобностью. Я уверен, что в какой-то момент марсиане вообще откажутся от всей этой биологии. Представьте себе машину, которая из камней и энергии солнца – или ядра – создает пищу. Ведь все необходимые элементы можно извлечь из минералов. Формула эффективности очень проста: солнечный свет, горная порода и разум. Я убежден, что в этом и состоит высшая технологическая цель марсиан.

Я фыркнула:

– Ты говоришь так, как будто завидуешь им. Не об этом ли говорили твои психологи – что ты сам наполовину марсианин? Но марсиане ведь исчезли – по крайней мере, эта группа. А где прячутся остальные? Те, кто приземлился в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, Пекине, Берлине… Даже до тебя должны были дойти тревожные слухи, которые до сих пор порождает это таинственное исчезновение. Что ты об этом думаешь?

Он улыбнулся.

– Вообще говоря, это с самого начала было очевидно.

Я смерила его яростным взглядом. Уолтер все-таки умел взбесить.

– Так, значит, очевидно?

– На Земле для них слишком жарко. Так что они должны были мигрировать туда, где прохладнее. И поскольку большая часть приземлилась в Северном полушарии…

– На севере, – с интересом произнес Хопсон. – Да, то, что им требуется холод, действительно очевидно. Но Арктика, верхушка планеты, занимает огромную площадь! Вы ведь не хотите сказать, что их… уже обнаружили?

Уолтер спокойно ответил:

– Я хочу сказать, что есть соответствующие донесения. Экспедиция запланирована на следующий год. Когда позволят погодные условия. Джули, хочешь съездить? Узнаем, чем они там занимаются, – вернее, проверим мою гипотезу о том, чем они должны заниматься…

Отправиться в Арктику на поиски марсиан! От такого я отказываться не собиралась. А вы бы разве отказались?

Зима пролетела незаметно, в лихорадке ожидания.

А весной 1937 года в Мурманске я погрузилась на дирижабль LZ-138 «Фатерлянд». Мы отправлялись в Арктику в самый разгар зимы, и погодные условия были настолько недружелюбны, насколько это вообще возможно на старушке Земле. Хотя, как не уставал отмечать Уолтер Дженкинс, для марсианина это было все равно что мягкое лето. Впрочем, нам, особо привилегированным представителям многонациональной делегации, предстояло путешествие в летающей гостинице.

Мы встретились на аэродроме за чертой города. Было прохладно, снег не шел, однако вокруг площадки перед ангаром лежали огромные сугробы. Здесь был Уолтер Дженкинс собственной персоной – ему был уже семьдесят один год, и состояние его здоровья было хрупким как никогда. Джо Хопкинс ехал вместе со мной; он с радостью вызвался быть моим компаньоном, помощником и гидом. Как большинство ветеранов, он был квалифицированным специалистом в очень многих областях, и я была рада, что он к нам присоединился.

Был здесь и Эрик Иден. Ему исполнилось пятьдесят пять, он наконец вышел в отставку и больше не служил в британских вооруженных силах, но все еще был для правительства платным консультантом по любым вопросам, связанным с марсианами. Война не прошла для него бесследно, но его присутствие, как и присутствие прочих ветеранов, меня успокаивало.

Всего собралось пятьдесят человек самых разных национальностей. Большинство из них были учеными, совершенно мне незнакомыми, но, вне всякого сомнения, вполне компетентными – ведь решение об их назначении принимал комитет Федерации федераций в Париже. Кроме того, подобная поездка, вдобавок окруженная вниманием прессы, естественным образом заинтересовала богатых и знаменитых. Было довольно забавно замечать в толпе на этой продуваемой всеми ветрами площадке знакомые лица. Мне кажется, я узнала руководителя экспедиции: это был Отто Юльевич Шмидт, ученый и путешественник ростом выше шести футов, известный тем, что больше десяти лет руководил экспедициями в русскую часть Арктики. И я не была удивлена, узнав, что здесь есть и другие герои полярных экспедиций – например, Ричард Бэрд, первый человек, пролетевший над Северным полюсом. На борту также была жена недавно взошедшего на престол короля Эдуарда, американка. Этот союз рассматривался многими как символ нового этапа дружбы между государствами, хотя ее предыдущий развод вызывал некоторые кривотолки. Но сама я королеву Уоллис не видела. Ходили даже слухи, что на борту присутствует кайзер Вильгельм Третий, который желает поучаствовать в полете на самом высокотехнологичном судне, созданном в его стране.