Александр Розов - Ехиднаэдрон - решето джамблей

— Я не против, — сказала она.

— А что, научная кают-компания теперь закрыта для нас? — спросила Аслауг.

— К сожалению, да, мэм. Поэтому, я прошу всех перейти в свои каюты или в спортзал. Мистер Линсано, мистер Стефенсон, у меня приказ проводить вас в штаб.

— На этом корабле не спортзал, а дырка от задницы! — заявила она.

— Да, спортзал маленький, зато будет в вашем исключительном пользовании на время контроля безопасности, — сообщил спец-офицер, — там хорошие тренажеры, мини-бар с фитнес-напитками, и душевые колонки с контрастным и игольчатым режимом.

— Как в сумасшедшем доме, — прокомментировала голландка.

— Почему «как»? — сказал Майкл, — «Гулливер» уже превратился в сумасшедший дом.

— Мистер Стефенсон, мистер Линсано, вас и меня ждут в штабе, — напомнил Родригес.

Такой сюрприз принесло утро. В итоге три персоны: Жози Байо, Юлиан Зайз, и Аслауг Хоген угнездились в маленьком спортзале, где не было ничего интересного для людей научно-скептического круга. Жози окинула взглядом ряд тренажеров и объявила:

— Одни орудия превратили макаку в человека, а другие превратили человека в быка.

— Хотя бы мячики есть, — заметила Аслауг и с изящно-небрежной точностью забросила баскетбольный мяч в кольцо на единственном щите, торчавшем из стены.

— Красиво! — оценил Юлиан.

— Я играла в университетской команде, — пояснила голландка. Между тем, француженка открыла в углу мини-бар с фитнес-напитками, оглядела содержимое, и выругалась.

Аслауг повернула голову и спросила:

— Что, все НАСТОЛЬКО плохо.

— Нет, все НАМНОГО хуже. Поздравляю, коллеги! Мы перешили на новый уровень, и теперь вместо пива без алкоголя и кофе без кофеина у нас кока-кола без сахара.

— Э-э… И что, ничего больше?

— Еще изотоническая минеральная вода и морковный сок, тоже без сахара.

— Понятно… Кажется, я хочу убить кого-нибудь, — с этими словами, голландка еще раз забросила мяч в кольцо.

— Юлиан, — окликнула Жози, — как ты думаешь, за каким дьяволом штаб объявил такое усиление безопасности?

Консультант по ЯД пожал плечами.

— Они не могут иначе. Это бюрократический инстинкт спецслужб: если дела идут хуже некуда, то надо объявить меры усиления безопасности, и рассадить всех цивильных по камерам. Это только ухудшит дела, зато позволит отчитаться перед начальством.

— Логично, — согласилась она, — а где ты учился психоанализу бюрократии?

— Где попало, на жизненных ситуациях.

— Каких, например?

— Например, — ответил он, — однажды меня пригласили независимым экспертом, чтобы разобрать обстоятельства въезда патрульного корвета в борт туристического лайнера.

— А-а! — сказала Жози, — Это когда утонуло двадцать человек, а полста тонн дизельного топлива оказалось выброшено на популярный пляж.

— То самое. В общем, я перестал удивляться подобным бюрократическим решениям.

— Что, по-твоему, будет дальше? — полюбопытствовала Аслауг.

— Зависит от Татаоки Окинари, — сказал Юлиан, — если японский корифей расшифрует джамблийский код к вечеру достаточно детально для возможности составить на нем сообщение, то бюрократы на борту, радостно выпихнут ситуацию наверх. И старшие бюрократы сделают свою фигню, за которую бюрократы на борту не отвечают.

Голландка снова забросила мяч в кольцо и с сомнением произнесла:

— Допустим, японец расшифровал. Что с этим могут сделать бюрократы?

— Это как раз понятно, — ответила Жози, — бюрократы составят текст, умный с их точки зрения, переведут в джамблийский код, и отправят к Каимитиро.

— Какой текст? — спросила Аслауг.

— Я же говорю: текст, умный с их точки зрения. Это несложно. Образцы разработаны в программе MITI (Messaging to Extra-Terrestrial Intelligence). Самый изумительный был реализован в 1977-м на золотой пластине «Вояджеров». Много чепухи, из которой мне запомнилось: «Это дар из маленького, далекого мира, знак наших звуков, нашей науки, наших образов, нашей музыки, наших мыслей и наших чувств — мы пытаемся выжить в наше время, чтобы мы могли жить в ваше время». Такое придумал президент Картер.

— Гм… Что, просто такой текст на английском?

— Да. Удачу в щупальца инопланетянам разобраться в этом экзистенциальном бреде.

— Гм… Это ты намекаешь, что другие послания не лучше?

— Нет, я намекаю, что другие намного хуже.

Вот за такими позитивными разговорами, перемежаемыми ленивой игрой в баскетбол, нечувствительно прошел день, наступил вечер, пора было разбредаться по каютам. И именно тогда в спортзале возник спец-офицер Родригес.

— Доброй ночи, леди и джентльмены. Я надеюсь, вы не очень скучали.

— Что вы, мы безумно веселились, — съехидничала Жози, — особенно нас развлекло, что напитки в этом сраном мини-баре не содержат сахар. Это даже смешнее, чем послание президента Картера к инопланетянам.

— Почему вы сказали о послании к инопланетянам? — насторожился спец-офицер.

— Потому, что ваше начальство фатально предсказуемые дебилы, — встряла Аслауг.

— Людям свойственно ошибаться, такова жизнь, — загадочно отреагировал он, шагнул к Юлиану, и добавил, — мистер Зайз, вас хотят видеть в штабе.

— Ладно, идем.

— Это, — заметила Жози, — напоминает песенку «Десять негритят». Сначала Эдуаро и Майкл. А теперь еще Юлиан.

— Не драматизируйте, — строго сказал Родригес.

— Хэй, Юлиан, — окликнула Аслауг, — береги себя, помни про обед в Таранто.

— Конечно, я помню, — ответил он, и двинулся вслед за спец-офицером.

В штабной рубке предсказуемо заседали три старших офицера «Гулливера»: Тауберг, Ниллер и Рюэ. Но кроме них там присутствовал новый субъект: цивильный пожилой мужчина среднеевропейского типа, одетый в дорогой деловой костюм. Юлиан сразу отметил, что внешность цивильного знакома. Секундой позже он вспомнил, почему. Между тем, контр-адмирал Ниллер произнес:

— Мистер советник, разрешите представить Юлиана Зайза, того самого консультанта.

— Здравствуйте, Юлиан, — сказал новый субъект, энергичным жестом протянув руку.

— Здравствуйте, мистер Олендорф, — ответил Юлиан, выполняя рукопожатие.

— Юлиан, вы знаете меня в лицо? — немного удивился советник.

— Да, мистер Олендорф, я смотрел по TV ваше выступление на межправительственной конференции «Всемирная информационная безопасность».

— Называйте меня Филипп. Итак, Юлиан, вероятно, вы следите за политикой.

— Вообще-то, Филипп, я слежу за ней несколько меньше, чем она следит за мной.

— Вы остроумны, — заключил Олендорф, — давайте поговорим тет-а-тет. Спец-офицер, проводите нас в кофетерий, и отключите там все системы наблюдения.