Дэвид Вебер - Наследники империи

Он улыбнулся и активировал двигатель своего флаера и возникший в результате этого взрыв, разнес целых два уровня парковки и тридцать шесть невинных прохожих на очень мелкие кусочки. Сорок минут спустя, анонимный представитель Меча Господня взял на себя ответственность за этот взрыв.

Глава 35

Последние остатки пороховой гари рассеялись, и Шон Макинтайр обследовал сцены, которые стали ему слишком хорошо знакомы. Единственное, что изменилось, это цвет одежды на погибших, подумал он с горечью, восточная Гвардия Храма уменьшилась до едва сорока тысяч человек, и они отошли обратно, прикрывать сам Храм. Теперь ему противостояли армии светских лордов, и он вздрогнул увидев, как ‘просто’ раненый корчится среди трупов.

Его армия, наконец, вырвалась из долины Келдак, и, так как он знал, что они будут кружить вокруг противника. Старший капитан Террак отступил в Барикон, но у него было не достаточно людей, чтобы удержать атаку с запада. Существовала масса направлений, с которых можно было атаковать и когда Тамман проложил свой путь через ущелье с пятнадцатью тысячами человек и обошел его фланг, Террак в отчаянии отступил. Его попытка удержаться стоила ему его арьергарда - еще восемь тысяч человек (большинство, за что Шон поблагодарил его, были взяты в плен, а не убиты) - и Шон ворвался на холмы герцогства Келдак.

Более открытая местность давала значительно лучшие возможности для маневров, но с каждым шагом его продвижения он также отдалялся от долины и подставлял его маршруты поставок для контратак. На данный момент Храму было слишком тяжело, чтобы думать о нанесении ударов по его коммуникациям, и он постоянно напоминал себе, что у них действительно нет ‘кавалерии’ в классическом, Земном смысле, но он все же продолжал думать о том, что мог сделать Пардалианский Бедфорд Форрест или Фил Шеридан, если он сможет развернуться у него в тылу. Его преимущество в разведке осложнило бы их задачу, ускользнуть от него, но ему просто не хватало людей, чтобы охранять его линии снабжения надлежащим образом. Он мог бы защититься от них, но только за счет уменьшения его наступательной армии, что, в свою очередь, уменьшило бы его способность двигаться дальше.

Он вздохнул и направил своего браналка двигаться вперед. Зверь свистнул, с отвращением от вони с поля боя, и Шон разделил его отвращение. Тот, кто повелел силы Храма в этот последний бой должен быть расстрелян, подумал он мрачно, предполагая, что один из его стрелков уже не позаботился об этом. Он предположил, что это знак отчаяния Храма, ведь посылать сорок пять тысяч пикинеров и только десять тысяч мушкетеров, чтобы встретиться с ним в открытом бою было то же самое, что и послать их прямиком к палачу.

Если бы Шон создавал свою армию в принятых на Пардале пропорциях между пикинерами и мушкетерами, то он мог бы выставить приблизительно четверть миллиона человек, как считали в Храме. У него было оружие, которое они захватили у Малагорской Гвардии, в добавок к этому, фактически, все оружие Святого Войска Лорд Маршала Рокаса, включая всю его артиллерию, но он предпочел отправить вперед лишь необходимое подкрепления - и восстановил потери, подумал он с горечью, вспоминая, что битва за Ерастор стоила ему пять тысяч человек - против шестидесяти тысяч пехоты и драгун, а так же, двухсот полевых пушук. Двести батальонов стрелков, большинство ветераны Йортауна, Ерастора и Барикона, поддерживаемые полутора сотнями тяжелых и пятьюдесятью легкими пушками, было более чем достаточно, чтобы разбить светских новобранцев Келдака, Каматан, Санку и Валака. Он контролировал весь северо-восток Северного Хилара, от Шалокара до моря, и он уныло задавался вопросом, сколько еще людей умрет, прежде чем Храм согласится на переговоры. Господь не даст соврать, сколько раз он и Стомалд просили - почти умоляя - чтобы это произошло, еще со времен падения Ерастора! Неужели Правящий Круг не мог понять, что он не хочет убивать их войска? Брашану до сих пор так и не удалось провести его развед модули внутрь сто-километровой зоны вокруг Храма, поэтому они не могли узнать, что происходило на заседаниях у Вроксана, но священники, казалось, готовы были отправить любого бойца, в Северном Хиларе на смерть, прежде чем они даже просто начали бы разговаривать с ‘демоно-поклонниками’!

Санитары-носильщики уже работали. У них была самая ужасная обязанность из всех, хотя и они относились ко всем с состраданием, которое все еще его удивило. Армия Ангелов признавала свое тактическое превосходство, а также и его командиры, и сам Шон, большая часть его войск знала, что санитары в поле были полностью деклассированы. Его собственные потери, убитыми и ранеными, были под тысячу, и большинство его людей, выбравшие сами свой путь, разделяли его боль, убивая своих врагов. Это была игра в одни ворота, и люди убивали не тех, кого они хотели. После каждого боя, каждой разбитой армии, у них росла ненависть к Правящему Кругу, но это не было религиозной ненавистью. ‘Ангелы’ всегда были осторожны, чтобы фактически не проводить религиозную пропаганду - в отличии от затаенного Малагорского стремления к свободомыслию - и с тех пор, как Гарри открыла ему правду, Стомалд начал подчеркивать политическую тиранию и огромную, невероятную корысть к богатству Храма гораздо сильнее. Армия Ангелов жаждала свести счеты раз и навсегда со старцами из Ариса, которые продолжали посылать других людей на смерть, но еще больше, они просто хотели от них избавиться.

Шон натянул вожжи и увидел группу санитаров с их несчастной, искалеченной ношей. Раненые, пошатываясь, ковыляли рядом с ними, но, по крайней мере Гарри, под руководством Брашана и медицинских компьютеров Израиля, учила Малагорских хирургов таким вещам, о которых они никогда и не предполагали, что такое возможно. Открытие эфира, само по себе, совершило революцию в Пардалианской медицине, и Шон поклялся себе, что первыми из тех, кого он пошлет на Пардал с Бирхата, будут медицинские бригады с оборудованием для регенерации. Он не мог вернуть жизнь мертвым, но он мог, с Божьей помощью, вернуть калек, на какой бы стороне они не воевали, обратно к полноценной жизни!

Он поджал губы в удивлении от своей яростной и решительной попытки смягчить свою вину. С учетом погибших сегодня, в войне, которую невольно начали он и его друзья, было более ста тысяч павших на полях сражений. Он понятия не имел, сколько еще погибло от болезней, которые всегда преследовали до индустриальные войска, и он был в ужасе от того, сколько их будет в конце концов. Он мог проследить каждый шаг на пути, который привел их к этому, и учитывая имеющийся у них выбор на каждом из этих шагов, он до сих пор не видел как они могли бы поступить иначе, но все эти смерти и ужасные агонии казались не приемлимыми цене покупки пяти незадачливым друзьям билетов домой.