Владимир Коростелев - Кратолюция. 1.0.1. Кассумкратия

— Как мы и предполагали. Их приготовления ни о чем.

— Да… А вроде суеты тут было.

— Ашрифт координатору. Эксцессы исключены. Выход в 5 500 км от бордера. Квадрат 55001. Квадратный шаг демаскировки «7».

«ПАКМ» зафиксировал череду мерцаний новых 64 объектов на сканируемой многомерной плоскости недалече от концентратора «Яранга».

Освобождавшиеся от маскировочных плащей суда были не древесного класса, а какие-то по дизайну, конструкции и обшивке обшарпанные, покоцанные и не во всем симметричные. Никакая визуальная маркировка не просматривалась. Своей аппаратурой они транслировали по всем возможным сетям передачи данных юпитерианских кассумкратов: «Кассумкратия, окропленная вином государственности, никогда не свернет на прежний путь. Рубежные кассумкраты».

Невероятное воодушевление и недоумение прокатилось по сотам. Воодушевление — кассумкраты не единственные разумные кратоносцы во Вселенной… Недоумение — откуда они взялись, почему они атаковали?! «Таймарм-И» уже снимал на дареном Нектокарисом АСМОМ данные с «ПАКМ» и включал одну генерацию 3D-модели за другой — все 64 раза… Результаты были поразительные…

Почти одновременно в разных углах сотовых уровней Куран прижал Нектокариса к стене столь противно, словно хочет влепить ему поцелуй, а Ростислав Велслава ударом прибил к перегородке с одним единственным вопросом:

— Это твоих рук дела?! [Это твоих рук дела?!]

Ответы логичнее осветить порознь.

Нектокарис:

— Куран, остынь. Если б у нас была воля снаряжать такие флоты, Марс и Луна были бы уже под нашим полным контролем! Клянусь, я не имею отношения к этому флоту. Я и сам в шоке от его появления.

— Ну, гляди у меня, — Куран поправил воротник невинно зажатому.

Велслав:

— Ты с катушек слетел? Почему это моих рук дела?!

— А на кой ляд ты тогда вылетел сюда. Ты и команда твоего дипломатического судна, — Комиссионер еще раз тряханул вице[ист]а. — Вы и есть подлинные шпионы. Вы наводчики. А может быть, диверсанты? Это твои забросали помехами «ПАКМ»?

Сзади подкрался Дмитрий, отшвырнув с одного приема Ростислава и приказав пальчиком ему быть паинькой, а Велслав распростер вновь величественно плечи, хотя тон выбрал не повелительный, под стать ситуации, а убеждающий:

— Я тебя уверяю. Может быть, это и военная тайна, но у нас так далеко, возле Юпитера, за Юпитером, нет таких гигантских соединений. Только космографы. И это все, что я лично знаю. К тому же я по 3D-моделям с АСМОМ их не узнал. Это точно не наши. Да ты глаза разуй — они даже не древесного класса. Их как на помойке собирали, корабли эти.

По погашению взаимных подозрений собравшиеся вернулись к ставке Флэшдиректората на 3м командном посту:

— Это точно были кассумкраты?

— Чтоб брат на брата так руку поднял?

— Целых 580 раненых, если не больше.

— Да они какие-то адепты крови.

— Я тоже так считаю.

— Убежден.

— Не оспариваю.

— И как их звать после этого?

— Кровавые кассумкраты.

— Длинновато.

— Тогда кровокасы.

— Что теперь будет?

— Борьба с терракратами — это святое. Но никуда не шло бороться с кассумкратами, о происхождении которых мы, Флэшдиректорат, не знаем.

— Кассумкраты.

— Да?

— Каждый кассумкрат слушает.

— Надо бы установить, пока есть время, видеокамеры на сотах и замкнуть их на «Сувв».

— Я доведу до каждого кассумкрата идею.

— Иначе каждый кассумкрат первый и поснимает их.

— Стоп. Это что?

Каждому индивидуально на интерфейс поступило радиосообщение от 2го плутонга «Электрона»: «Рубежные кассумкраты уводят свой флот».

— Теперь вообще ничего не просветляется. Что это за показуха? — сказал Комиссионер, сев на холодный пол.

Через восемь дней, 18 марта 2321 года, видимый порядком только под определенными углами зрения конгломерат рубежно-кассумкратских кораблей (на некотором наречии — кроваво-кассумкратских) рассекал космическое ничто и нечто.

Ни грамма озабоченности и преисполненности не таилось у гуманоидов, сосредоточившихся в экспедиции.

Хотя куда же без «но» в таких пейзажах:

— Неймется мне. Надо было разорить это порочное яранговское гнездо. Выжечь флэшдиректоратскую гниль. Как ни думай, как ни крути. А мы сплоховали, — ерзалось прямо ему на кресле.

— Исключено. Дирижерская палочка у Флэшдиректората, но даже селфструкты от него не в восторге, — он повернул голову направо к нему и с намеком подергал бровями. — Настолько не в восторге, что не стеснялись выдавать это в общий эфир. Поэтому займись. С Флэшдиректоратом и его отребьем мы разберемся позже. Это единственная заноза благородного кассумкратского движения, и мы с ними разберемся. По возвращении.

— Чужие, — перебила их без мазка эмоций девушка.

Индикаторы засвидетельствовали волнения искусственной физики прямо по курсу, на расстоянии где-то полутора десятков лет пешего пути. Интерфейсы самостоятельно перешли в тревожный режим. Бодрящее желтое освещение в каютах и на палубах сменилось сосредотачивающим синим.

Вот только особой суеты под присмотром тревожных ламп не стряслось… Никакого лишнего чеканного отчетословия от операторов наблюдательных установок. Никто не проронил ни слова. Все ответственные лица кровокасов были предельно самодостаточны, чтобы самостоятельно впитывать оперативную информацию. Чувствовалось, что экипаж пресыщен звездными перестрелками и приключениями.

На мостик поднялся Милос, прозываемый на публике «координатором» — именно так, без предикатов и послесловий. Даже сквозь шлем чувствовалось возбуждение, недовольство, раздражение, тяжелое дыхание.

— Запускайте звено цителлус. Развернуться впереди на 50 000 км по кривой индивидуального выступа. Кораблям активную аппаратуру обнаружения отключить. Только пассивные фиксаторы, — речи Милоса было не занимать скорости и сжатости, что не очень вписывалось в формат речи кровавых кассумкратов.

Цителлус в числе 10 единиц с легким лазерно-лучевым вооружением забрасывались катапультами на десятки тысяч километров вперед в эффекте «псевдонуль», когда на 14 секунд в запускаемом объекте останавливаются физические процессы. Это позволяет, подобно бестелесному фантому, не считаясь ни с одни законом физики, преодолевать за эти секунды расстояние до 32 000 километров.

У терракратов, а тем более презираемых ими «заповедных» кассумкратов, такого оборудования не было. А кровавые, они же рубежные, кассумкраты почитали его как саму собой разумеющуюся примочку, судя по лицам операторов, не страдавших в момент запуска эмоцией.