Фрэнк Герберт - Вселенная сознающих

Задумавшись, он сначала не заметил появление портала. Его плоскость располагалась горизонтально, непосредственно над ложкой калебана.

Из отверстия стремительно выдвинулась рука паленки с бичом и нанесла удар туда, где угадывалось неприсутствие калебана. Посыпались зеленые искры.

Тулук, склонившийся над своими приборами, взволнованно воскликнул что-то неразборчивое.

Рука паленки метнулась назад и застыла на месте.

– Еще! Еще!

Голос, раздавшийся снаружи, несомненно, принадлежал Чео.

Паленки нанес следующий удар, потом еще один.

Макки поднял лучемет, одновременно следя за Тулуком и бичом. Получил ли Тулук все необходимые данные? Неизвестно, сколько еще ударов сможет выдержать калебан.

Бич снова ударил. Взметнулись и упали зеленые искры.

– Тулук, данных достаточно? – крикнул Макки.

Рука с бичом скрылась в люке.

В помещении воцарилась странная тишина.

– Тулук? – прошипел Макки.

– Думаю, я получил все, что нужно, – сказал Тулук. – Запись качественная. Правда, я не поручусь за сравнение и идентификацию.

В этот момент Макки понял, что тишина в сфере обманчива. Стук и вибрация инструментов Тулука служили фоном для голосов, доносившихся из-за люка перескока.

– Эбниз? – окликнул Макки.

Отверстие раскрылось на три четверти, и в нем появилось лицо Эбниз. Левый висок и щеку пересекал багровый кровоподтек. Серебристая петля сжимала горло женщины, а конец петли держала сильная рука пан-спекки.

Макки видел, что Эбниз борется с яростью, от которой, казалось, вот-вот готовы были лопнуть жилы. Лицо ее то бледнело, то наливалось кровью. Губы были сжаты в узкую полоску. Из каждой поры сочилась жажда насилия.

Она заметила Макки.

– Ты видишь, что ты наделал? – закричала она.

Макки в изумлении отпрянул от стены и приблизился к люку перескока.

– Что я сделал? Похоже, что это сделал Чео!

– Это твоя вина!

– О, как я, оказывается, умен!

– Я старалась быть благоразумной, – прохрипела она. – Я пыталась помочь тебе, спасти тебя. Но нет! Ты обошелся со мной, как с преступницей. Это твоя благодарность.

Она провела рукой по ошейнику, сдавившему ее горло.

– ЧТО Я СДЕЛАЛА, ЧТОБЫ ЗАСЛУЖИТЬ ЭТО?

– Чео! – окликнул Макки пан-спекки. – Что она сделала?

Откуда-то сзади раздался голос Чео:

– Скажи ему, Млисс.

Тулук, не обращавший внимания на эту оживленную беседу и возившийся с приборами, обернулся к Макки.

– Замечательно! – сказал он. – Просто замечательно.

– Скажи ему! – заорал Чео на упрямо молчавшую Эбниз.

Эбниз и Тулук заговорили одновременно. Макки воспринял этот гомон как бессмысленный шум: «Тымежзвездныйутопилконтактмассполныйубилиз…»

– Заткнитесь! – заорал Макки.

Эбниз умолкла, но Тулук, как ни в чем не бывало, продолжал говорить:

– … это делает вполне определенным отсутствие ошибки в суждении о картине спектра поглощения. Да, это начало. Ничто больше не даст нам такого рисунка.

– Но какая это звезда? – спросил Макки.

– Вот это вопрос, – ответил Тулук.

Чео оттолкнул Эбниз в сторону, занял ее место в отверстии люка, посмотрел на Тулука и его инструменты.

– Что все это значит, Макки? Еще один способ помешать нашим паленки? Или ты вернулся, чтобы снова получить колечко на шею?

– Мы узнали одну вещь, которая, скорее всего, заинтересует и тебя, – сказал Макки.

– Что такого мог узнать ты , что заинтересует меня?

– Скажите ему, Тулук, – произнес Макки.

– Фэнни Мэй каким-то образом существует в тесной связи со звездной массой, – сказал Тулук. – Возможно, что она и есть звездная масса – по крайней мере, насколько это касается нашего измерения.

– Не измерения, – поправил его калебан. – Волны.

Голос Фэнни Мэй едва достиг сознания чрезвычайного агента, но слова ее сопровождались таким всплеском страдания, что Макки подался вперед, а Тулук вздрогнул.

– Ч-что эт-то б-было? – заикаясь спросил Тулук.

– Спокойно, спокойно, – предостерег его Макки. Он видел, что Чео нисколько не тронула эта волна эмоций. Во всяком случае, лицо пан-спекки осталось бесстрастным.

– Скоро мы идентифицируем Фэнни Мэй, – сказал ему Макки.

– Идентичность, – произнес калебан, на этот раз с большей силой и с ледяным спокойствием, свободным от всяких эмоций. – Идентичность – это уникальное самосознающее качество, имеющее отношение к самоназванию, к ощущению собственного места в мире и к самовыражению. Ты еще не ухватил, Макки. Ты ухватил термин? Моя самость перенимает твой временной узел.

– Ухватил? – переспросил Чео и плотнее затянул ошейник на горле Эбниз.

– Это обычная старинная идиома, – сказал Макки. – Думаю, что Эбниз тоже ее ухватила.

– О чем вы, вообще, говорите? – спросил Чео.

Тулук решил, что вопрос обращен к нему.

– Каким-то образом, – заговорил он, – калебаны проявляются в нашей вселенной в виде звезд. У каждой звезды есть свой пульс, определенный уникальный ритм, нигде больше не повторяющаяся индивидуальность. Мы смогли записать рисунок ритма Фэнни Мэй. Мы попробуем теперь проанализировать этот ритм, чтобы идентифицировать ее как конкретную звезду.

– И вы воображаете, что эта дурацкая теория может меня заинтересовать? – высокомерно отозвался Чео.

– Для тебя же лучше ею заинтересоваться, – невозмутимо произнес Макки. – Теперь это уже не просто теория. Ты-то воображаешь, что сидишь в безопасной норе. Все, что ты хочешь – это уничтожить Фэнни Мэй; это, по твоей мысли, уничтожит и всю вселенную и оставит тебя и твоих сообщников в живых как единственных сознающих на свете, не так ли? Я правильно тебя понимаю? О, должен тебя предупредить, что ты очень сильно ошибаешься.

– Калебаны не лгут, – злобно огрызнулся Чео.

– Но мне кажется, что и они могут ошибаться, – возразил Макки.

– Умножение единичных путей, – сказал калебан.

Макки вздрогнул от ледяного холода, исходящего от калебана.

– Если наша непрерывность разорвется, Эбниз и ее друзья останутся существовать дальше? – спросил он.

– Это другие схемы с коротким пределом расширенных соединений, – ответил калебан.

Макки ощутил, как в желудок проникает ледяная волна. Тулук трясся, лицевая щель попеременно то открывалась, то закрывалась.

– Это было достаточно внятное объяснение, не так ли? – спросил Макки. – Вы немного изменитесь, но не сможете долго жить после гибели вселенной. Надолго вы нас не переживете.

– Отсутствие разветвлений, – произнес калебан.

– Не будет потомства, – перевел Макки.

– Это дешевый трюк! – рявкнул Чео. – Она лжет!

– Калебаны не лгут, – напомнил ему Макки.

– Но они могут ошибаться, – отпарировал Чео.

– Правильная ошибка может не оставить и камня на камне от вашего плана, – сказал Макки.