Павел Рымкевич - Дважды умерший [Рассказы]

— Так точно. Только извозчиков искать не надо. Те самые, что привезли этого господина, стоят у ворот и ждут их возвращения. Спорят, кто повезет назад.

Как только мы снова остались вдвоем, Кипарисов побежал в комнату с адской машиной, завел ее, поставил стрелку взрывного механизма на 5 часов утра (в это время было часов 9-10 вечера) и запер дверь.

Затем быстро влез в ящик, и я начал завязывать веревки.

— Тебе не душно? — спросил я, окончив работу.

— Нет, воздуху достаточно, ты даже перестарался, — вся крышка истыкана дырками, но уж очень пыльно и хочется чихать.

— Чихай скорее, пока никого нет.

— Это очень трудно сделать по заказу, но… апчих, апчих, апчих…

— Ну, отчихался, наконец?

— Апчих, апчих, апчих…

В дверях показались Матвей и Дорофеев. Я сделал вид, что завязываю ящик, наклонился над ним, в то же время закрывая рот рукою.

— Апчих, апчих, — неслось из ящика.

— Будьте здоровы, господин.

— Спасибо, тут так пыльно…

Чихание прекратилось.

Городовые взяли ящик.

— А профессор будет работать всю ночь? — спросил меня один из городовых, уже укладывая ящик на извозчика.

— Да. Он просил его не тревожить, так как работа очень ответственная и опасная с новым взрывчатым веществом.

Полицейские уселись у ворот, мирно беседуя, а мы покатили, провожаемые хитрой гримасой бледной луны.

Кипарисов хлопал в ладоши, подпрыгивал, размахивал руками и делал самые разнообразные движения.

— Что, весело путешествовать в ящике?

— Да, весьма весело. Но всякая медаль имеет и свою оборотную сторону: у меня болит все тело.

И опять принялся шагать по моей спальне и делать гимнастические упражнения.

— Пока нам везет, но что будет дальше… Я очень боюсь, что приезд с ящиками накануне взрыва, заставит подозревать мое участие, — начал ныть я, когда прошло первое радостное настроение.

— Вот пустяки-то, — возразил Кипарисов. — Катастрофа произошла при моих опытах с новым взрывчатым веществом, это будет для всех совершенно очевидно, недаром я несколько раз говорил об этих опасных работах тем сановным посетителям, которые вчера лицезрели мою лабораторию. Не зря повторил я об этом, по крайней мере, пять раз пустоголовым полицейским. Кроме того, я писал по начальству официальный раппорт о начале этих новых работ. Я уверен, что все сойдет гладко.

— А если городовые доложат, что я вывез из твоей лаборатории три ящика с приборами, требующие починки, и меня попросят их возвратить?

— Тогда ты им представь разные ломанные рентгеновые трубки, измерительные приборы и прочее, что подвернется тебе под руку. Я знаю, ты сам работаешь с рентгеновыми лучами по медицинской части, и у тебя вагон всякой дряни.

— Не будем, однако, почивать на лаврах и примем все меры предосторожности, — возразил я, вытаскивая ножницы и бритвенный прибор.

Через полчаса кипарисовская борода и пышная растрепанная шевелюра весело трещали на углях камина, а совершенно бритый сухой субъект с большими синими очками на глазах ничем не напоминал прежнего Кипарисова. Его гладкий затылок блестел, как зеркало.

— Изволь поддерживать свою наружность в таком виде и брейся каждый день, — наставлял я друга.

Кипарисов торжественно дал клятву.

Мы запаковали в различные сундуки и корзинки его приборы, а в почтенные ящики, столь честно доставившие мертвеца и вызволившие Кипарисова, я положил испорченные рентгеновые трубки и другой ненужный хлам из своего рентгенографического кабинета.

Затем я засел за письмо к тетке, в котором я рекомендовал Медведева (таков был новый псевдоним Кипарисова), как своего друга и коллегу по научной работе, просил предоставить ему дом и оказать всяческую помощь; сам я обещал приехать дней через десять.

Утром на следующий день я встал с тяжелой головой.

Стрелка часов покапывала половину одиннадцатого. Кипарисову, то-есть, виноват, Медведеву, нужно было ехать на вокзал, а мне спешить в больницу.

— Экстренный выпуск газеты «Биржевые Ведомости!»… Страшная катастрофа… взрыв лаборатории профессора Кипарисова, — донесся до меня голос газетчика.

Я быстро спустился на улицу и купил газету.

Нам положительно везло. В газете приводилось подробное описание взрыва. Он был не очень силен и совершенно уничтоженной оказалась только одна комната, где работал ученый. Никто из охраны не пострадал. Прибывшей пожарной командой был очень быстро ликвидирован начавшийся пожар и вытащен совершенно обгорелый труп, сильно пострадавший при взрыве. Никто не сомневался, что это был Кипарисов.

Мой друг читал и лицо его освещалось все более и более веселой улыбкой.

— Как жаль, что надо сию же минуту ехать, а то я с удовольствием остался бы до дня своих похорон. Право, интересно послушать, что будут говорить над моей могилой… Ты собери все газеты, где будет описание, и обязательно привези мне.

Мы распрощались. Скорый поезд понес «живого мертвеца» к новым приключениям, а я направился в больницу продолжать обычную работу и просить ускорить мой отпуск, который был мне обещан еще давно.

Запряженная двумя лошадьми таратайка неистово трясла меня по проселочной дороге. От станции до местожительства моей тётки было около 60 верст.

Впрочем, я не ручаюсь за эту цифру.

Томительно долго тянулась дорога. Я безумно люблю русскую деревню, густые леса полные здорового, бодрящего запаха, приволье золотых полей, но страшная тряска на ухабах и волнение за друга испортили мне настроение.

Я очень боялся; как он живет без паспорта.

— А вот и «Пеньково»! — произнес, наконец ямщик.

Я сразу ободрился.

Нас вышли встречать тетушка, ее домочадцы, Кипарисов и высокий гражданин о военной выправкой.

— Умница, что прислал раньше себя Николая Ивановича, мы его так все полюбили, — поспешила сказать тетка, обнимая меня.

— Да-а-а, — Николая Ивановича мы все на руках носим за его ум и образование, — поддержал незнакомый мне гражданин.

— С кем имею честь?

— Я здешний урядник Никаноров.

— Ну, и везет же нам на полицию! — пронеслось у меня в голове.

Обедали и пили чай с прошлогодним вареньем, медом, разными пряниками, ватрушками и пирогами, специально приготовленными для моего приезда. За обедом Кипарисов был весел, из чего я сделал вывод, что его научные работы идут вполне удачно.