Дмитрий Сергеев - Изнанка мира [Фантастические были]

Бревенчатый дом возник из дождя так же неожиданно, как и его хозяин. Шедшие впереди остановились и подождали отставшего.

— Прибыли, — сказал бородач таким тоном, словно произошло какое-то историческое событие.

— Избушка, избушка! Повернись ко мне передом, к лесу — задом! — закричал Вадим, пересиливая шум дождя, и засмеялся. Молния сверкнула где-то совсем близко, и дом, хищно сверкнув окнами, на мгновение провалился во тьму.

Когда в глазах прояснилось, Андрей увидел в дверном проеме грузную фигуру Вадима. Чернобородого возле дома не было, видно, он уже вошел. Окна дома засветились желтым неровным светом, и в глубине их заходили колышущиеся тени. Уже совсем стемнело. Мокрая одежда неприятно прилипала к телу. Было зябко и неуютно, но в дом входить не хотелось.

«Что за блажь» — подумал Андрей.

В это время на крыльце вновь появился Вадим.

— Эй, дружище, ты что там, совсем уснул? Хватит душ принимать, а то размокнешь!

Изнутри дом казался намного больше и был похож скорее на старинный особняк, нежели на лесную избушку. Немногочисленная мебель — диван, стулья, стол, кресла, громоздкий комод — были выцветшими и потертыми, но еще хранили следы былой импозантности. В углу на небольшой тумбочке стоял пыльный граммофон с медной трубой.

Потолок был расписан силуэтами каких-то странных птиц, очень напоминающих летучих мышей. На длинном, застланном белой скатертью столе стоял подсвечник с шестью горящими свечами. С потолка свисала аляповатая люстра.

— Дом, естественно, не электрифицирован, — пояснил незнакомец, уже успевший снять плащ, под которым оказалась абсолютно сухая одежда, и, бросив на диван охапку каких-то вещей, скомандовал: — Переодевайтесь!

— Честно говоря, до того как мы сюда вошли, я был уверен, что вы лесник, а теперь мне кажется, что я ошибся, — надевая опереточную кружевную рубашку, сказал Вадим.

— Здесь когда-то жил лесник, — чернобородый поудобнее уселся в кресле-качалке. — А я — художник, часто писал окрестные пейзажи, вот и набрел на избушку, оставленную лесником. Конечно, интерьер здесь был совсем другим. Ну а вы, как я понимаю, заядлые рыбаки.

— Да нет, — возразил Вадим, — когда-то в юности я увлекался рыбалкой, но с тех пор прошло уже лет десять. А сейчас вот встретился со своим бывшим однокурсником, и мы с Андреем решили провести выходной в лесу, с ночевкой, побыть на природе, посидеть у костра, сварить ушицы, вспомнить бывших друзей… И вдруг этот потоп.

— Откуда у вас такие театральные наряды? — подал, наконец, голос Андрей, которому достался черный френч, обтягивающие ноги штаны и странные узкие полусапожки, больше похожие на женскую обувь.

— В них я обычно пишу натурщиков, — усмехнулся художник. — Впрочем, я и сам, как видите, не прочь пощеголять в удобных реквизитах, — при этом бородач провел рукой по надетому на нем ярко-зеленому кителю с медными пуговицами.

— В этом доме есть другие помещения? — Андрей движением головы указал на вычурную, в стиле рококо, дверь, расположенную в глухой стене, почти в самом углу.

— Ага, поверили? — черную бороду незнакомца подчеркнула линия ровных белых зубов, а из-под бровей сверкнули искорки отраженного света. — Там нет ничего. Это ложная дверь. Я ее просто нарисовал на стене для украшения интерьера.

Андрей встал и, подойдя вплотную к двери, сначала осмотрел ее с близкого расстояния, а потом потрогал руками. Она действительно была бутафорской, нарисованной масляными красками. Нарисованной была и витиеватая ручка, которая уже с расстояния двух шагов казалась вполне объемной. В покрывавший дверь орнамент были симметрично вписаны изображения тех самых странных птиц, которых Андрей уже видел в росписи потолка.

— Недурно! — только и смог сказать он.

— А теперь неплохо бы согреться после такой купели, иначе вам простуды не миновать, — художник поставил на стол большую, литров на пять, бутыль с мутноватой жидкостью.

— Закуска тоже найдется.

Через пять минут они сидели за длинным столом и пили крепкий напиток из высоких реквизитных фужеров, закусывая жесткой ветчиной и консервированными грибами. После первого фужера Андрею показалось, что огоньки свечей обволоклись светящейся дымкой, от которой во все стороны потянулись яркие тонкие лучики. Тени на стенах и на потолке стали расплывчатыми и еще более вытянутыми. Чернобородый художник стал казаться своим в доску парнем, с которым хоть куда. Видимо, сказалась усталость, К тому же бывшие однокурсники были довольно голодны — им так и не довелось сварить ушицы. С того самого времени, когда начался дождь, стало ясно, что отдых до конца не удался, несколько мелких рыбешек, пойманных за много часов рыбалки, Вадим просто выплеснул в реку.

— Мы ведь так и не познакомились, — сказал разрумянившийся Вадим после второго фужера. — Не можем же мы все время называть вас просто художником, а вы нас рыбаками.

— А что, собственно, в этом плохого? — возразил чернобородый. — Здесь, в лесу, я — просто художник, вы — просто рыбаки, а дом, в котором мы находимся, — просто дом. Впрочем, можете звать меня… ну, скажем, Аркадием, если вам так больше нравится, — чернобородый снова сверкнул зубами и заблестел глазами. — А как зовут рыбаков?

Вадиму не очень понравился насмешливый тон художника, и он ответил с легким раздражением:

— Меня — Вадим, а его, между прочим, Андрей.

Почему «между прочим», Андрей не понял, но и Вадим, похоже, уже понимал не все из того, что говорил.

— Рыбаки мы с Андрюшей, можно сказать, аховые, — все более распаляясь, продолжал он, — зато имели честь и удовольствие закончить самый всеобъемлющий факультет — исторический. Так что вы можете называть нас… ну, скажем, историками, — Вадим многозначительно откинулся на стуле, пригладил растрепавшиеся волосы и поправил кружевное жабо на рубашке.

— Да полно вам, — продолжая улыбаться и насмешливо поблескивать глазами, ответил Аркадий. — Давайте лучше за знакомство…

Андрей высоко поднял фужер. Они снова выпили. Настроение у Андрея стало на редкость веселым. Его веселило и то, как раздражался обычно спокойный Вадим, и то, как время от времени лица собеседников теряли четкие контуры и начинали двоиться, и что в то время, когда Аркадий сидел, спокойно сложив локти на столе, тень его на стене разводила руки в стороны и делал ими какие-то замысловатые движения. Забавно было и то, что Аркадий жидкость из бутылки не наливал, и Вадим не наливал — вообще никто этого не делал, но все они каждый раз, поднимая фужеры, пили жгучую, слегка терпкую влагу.

Потом зазвучал граммофон, тягучая, подвывающая музыка наполнила комнату, пластинку заело, и она стала бесчисленное множество раз повторять несколько одних и тех же тактов.