Алексей Калугин - Лабиринт

– Скинь рюкзак! – крикнул Борис. – Скинь, к черту, свой рюкзак!

Но тонущий человек продолжал тянуть руки вперед, взывая о помощи, и все время орал, как безумный, вытаращив готовые лопнуть глаза.

– Проходите же! Проходите вперед, не стойте, как остолопы!

Сместившись на самый край тропы, Борис протолкнул мимо себя несколько человек. Сняв с шеи автомат, он отстегнул карабин, крепивший ремень у приклада, и, ухватив автомат за ствол, взмахнул им, как кнутом. Ремень хлестнул по грязи и утонул. Киванов снова замахнулся, готовясь кинуть ремень несчастному, но кто-то из проходивших мимо неловко задел его плечом, и Борис по пояс провалился в жидкую грязь. Он испуганно взмахнул руками, но, почувствовав под ногами твердую почву, успокоился.

– Все в порядке! Вперед! – махнул он рукой старику, который столкнул его с тропы и теперь неловко пытался помочь выбраться обратно.

Тонущего засосало уже по самый подбородок. Он орал, срываясь на визг, когда в рот ему попадала жидкая грязь, отплевывался, и снова орал.

Киванов кинул ему ремень, и на этот раз человек поймал его левой рукой. С трудом вытянув из грязи вторую руку, он ухватился за ремень обеими. Смертельный ужас в его глазах сменили торжествующая радость и надежда. Однако, потянув на себя автомат, Киванов понял, что ему не под силу вытащить человека из трясины, державшей жертву смертельной хваткой. Он тянул изо всех сил, но еще сильнее человека затягивало вниз.

Если бы он мог кричать, то последний крик его был бы ужасен. В глазах его, которые были еще какое-то время видны, когда рот уже залепила грязь, отражалось все, что должно было быть в этом предсмертном крике. Это был уже взгляд с того света, и Киванов знал, что не забудет его до конца своих дней.

Руки уже мертвого человека еще продолжали судорожно цепляться за конец ремня. Но вскоре они ослабили хватку, ремень выскользнул из пальцев и остался лежать на неестественно ровной поверхности перемешавшейся воды и грязи. Человек исчез, и не осталось никакого следа.

– Эй, ты намерен здесь остаться?

Киванов, вздрогнув, оглянулся. Позади него на тропе был только один Баслов. Сколько же времени он простоял в оцепенении, глядя на застывшую воду, если мимо него прошел весь отряд?

– Ну, давай, выбирайся, – протянул ему руку Баслов. Киванов попытался сделать шаг и почувствовал, что не может сдвинуться с места. Ноги его словно схватило застывающим цементным раствором.

С огромным трудом, цепляясь за Баслова, ему удалось выбраться на тропу. Он поднялся на ноги, до ушей перемазанный грязью.

– Пойдем, – дернул его за руку Баслов. – А то совсем отстанем.

Киванов сделал шаг и вдруг, размахнувшись с каким-то стонущим воплем, зашвырнул автомат в болото.

– А вот это ты зря, – с укоризной сказал ему Баслов.

– В нем все равно не было патронов, – вяло махнул рукой Борис.

Берег, оставленный беженцами, скрылся из виду в серой туманной дымке поднимавшихся над болотом испарений. В некоторых местах вода казалась чуть теплее, чем везде. Должно быть, там, глубоко внизу били теплые ключи. Именно из-за них в холодный день над болотом стоял туман.

Вереница идущих по болоту людей растягивалась и становилась все длиннее. Оглянувшись в очередной раз назад и даже не увидев конца колонны, Кийск понял, что вскоре у людей уже просто не останется никаких сил, ни физических, ни нервных, и, несмотря ни на какие страхи, они не смогут сделать ни шагу.

Кийск велел лозоходцу искать путь к ближайшему острову. Если преследователи не имели возможности передвигаться по болоту, то уже пройденного расстояния будет достаточно для того, чтобы обезопасить себя. Если же у механиков были какие-то средства, позволяющие пересечь трясину, то все попытки уйти от них не имели шансов на успех.

Вскоре они выбрались на клочок сухой земли, размером с половину футбольного поля, поросший густым низкорослым кустарником, на котором еще кое-где сохранились мелкие красные листья и маленькие сморщенные ягоды.

С трудом удалось набрать какого-то топлива и разжечь два небольших, нещадно дымящих костра, возле которых не могли разместиться все желающие согреться и обсохнуть.

Кийск с трудом стянул прилипшие к телу мокрые штаны, повесил их на куст и, обхватив себя руками за плечи, принялся бегать вокруг, тщетно стараясь согреться.

– Мы умрем здесь от голода, если не научимся есть змей червяков и улиток, – сказал подошедший к нему Баслов.

– Ты видел змей? – спросил Киванов, пытавшийся веткой соскрести с одежды налипшую на нее грязь.

– Нет, но, думаю, на болотах они должны водиться.

– Мы прежде погибнем от холода, – сказал, клацая зубами, Кийск.

– Эй, смотрите-ка! Что это такое? – раздался удивленный возглас с противоположного конца острова.

Кийск задержался, натягивая так и не просохшие штаны, и последним присоединился к тем, кто прибежали на крик. Любопытных оказалось немного, но стояли они плотно, кольцом обступив то, что находилось в центре.

– Что там? – спросил Кийск, пробираясь вперед.

– Да нора какая-то, – ответили ему. – Большая.

– Нора – это зверь. А зверь – это мясо, – сказал кто-то другой.

– Одним бобром всех не накормишь.

– Бобры на болотах не живут и нор в земле не роют.

– А какая разница, кто там...

Отверстие в земле было идеально круглым и уходило вниз почти под прямым углом. В него без труда смог бы пролезть человек.

– Ну, что я тебе говорил? – с видом заговорщика подмигнул Кийску оказавшийся рядом с ним Киванов.

– А что ты мне говорил? – непонимающе сдвинул брови Кийск.

– Что Лабиринт не даст тебе пропасть.

– Ты думаешь, что это он?

– А что же еще?

Кийск недоверчиво хмыкнул и подошел к дыре. Баслов, стоя у норы на коленях и опустив в нее руку с фонарем, пытался что-нибудь рассмотреть.

– Ничего не видно, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Должно быть, глубокая.

– Давайте веревку, – сказал Кийск.

Он застегнул куртку на все пуговицы и проверил, удобно ли подвешен к поясу нож.

В дыру бросили веревку, и Кийск, придерживаясь за нее руками, стал медленно спускаться вниз. Вначале он полз, упираясь локтями, спиной и носками ботинок в стены. Земля, осыпаясь большими комьями, с тихим шелестом падала вниз. Неожиданно стены раздались в стороны, и Кийск повис в пустоте. Перехватив веревку руками еще пару раз, он коснулся ногами пола.

Кийск отпустил веревку и положил руку на рукоятку ножа. Его окружал кромешный мрак, в котором не было заметно даже намека на просвет. Из-за того, что лаз уходил вниз не отвесно, а под небольшим углом, не было видно даже пятна света в его начале. Казалось, Кийск спустился не на несколько метров под землю, а в бесконечную глубину преисподней, где умирало само время.