Ян Вайсс - Фантастика чехословацких писателей

вас будет мыло и жесткая мочалка, чтобы как следует отмыться, и, конечно, зубная щетка! И паста, которая пахнет травами. Я сделаю из вас другого человека!

– Ну что вы надо мной издеваетесь, – вдруг сказал

Сильвестр. – Я живу здесь уже тысячу лет, у меня свои права и обязанности, так почему же вы не оставите меня в покое? Ведь я никому не мешаю, провожу дни, словно трудолюбивый жук. Я не блещу красотой, но приношу пользу. Для чего мне нужна ваша зубная паста – разве чтобы зубы испачкать? Если бы я мог дать вам совет, то сказал бы: «Бросьте вы всю эту вашу возню и идите сюда ко мне. Постройте хорошую будочку рядом с моей и плюньте на все...»

Я не лгу – этот человек действительно стал уговаривать меня, чтобы я последовал за ним! Чтобы рафинированный космовек я променял бы на робинзонаду, которая представляет собой не просто примитивное существование, но, видите ли, напряженную борьбу извечной человеческой мудрости и хитрости со стихиями. Меня – гигиениста! – старался распропагандировать этот новоявленный

Диоген с его философией грязных ног!

Достаточно было всего лишь нескольких тезисов, чтобы разрубить его убеждения пополам, как червя, эти две половинки – еще пополам и так далее, но все было напрасно. Каждая часть жила своей жизнью, изворачивалась, утверждала свой примитивизм, насмехалась над цивилизацией.

– Вы представляете уже не род человеческий, а племя отвратительных всезнаек. Вы создали на своей планете какой-то чудовищный автоматический рай. Вы отдалились от природы, подчинили ее себе, заставили ее работать на износ, до самоуничтожения, вы изломали, изнасиловали ее своими открытиями. Когда вам и этого стало мало, вы выдумали в своих лабораториях новую природу, искусственную, химическую, машинную, вопреки целям и воле самой природы. Ее должна окружать тайна, ибо далеким будущим векам грозит всемогущий человек – сфинкс, голем, чей мозг и руки создадут вещи еще более страшные, ведь эти руки уже не будут принадлежать человеку...

Я ответил Сильвестру, что он сам потерял человеческий облик и в его словах нет никакого смысла. Будущий человек станет развиваться гармонически. И, кроме того, он забыл об иных мирах, о новых планетах, которые мы открываем во время космических полетов и на которые спускаются наши звездолеты. Было бы действительно грустно, если бы у человечества над головой всегда сверкало только одно солнце и никогда не взошла бы другая звезда.

Если бы люди всегда были обречены возиться лишь со своей Землей, переделывать, улучшать – только ее! Но, к счастью, дух человеческий, его руки, мысль нашли новые, неизведанные области применения на далеких планетах.

Я хотел развить эту мысль, но Сильвестр, словно не слыша меня, продолжал бубнить свое:

– Все вы сегодня уже даже не помните, что это за чувства – тяжесть, усталость, боль, вы не знаете, как приятен физический труд. Вам недоступны величайшие наслаждения – ощутить вкус черного хлеба после длительной голодовки, испробовать глоток воды после утомительной дороги, уснуть обессиленным от тяжелой работы. Вы – неженки, приравнявшие себя к богам. Не успели еще родиться, а для вас уже все приготовлено. Школы возводятся быстрее, чем успевают подрасти новые ученики, у вас есть больницы, но в них нет больных. Ваши спортивные залы, площадки, стадионы так велики, что никогда не заполнятся, у вас столько картинных галерей, столько концертных залов, столько театров, что вы устали, наступило пресыщение, отравление мозга. И никто никогда не знает, на чем ему остановиться.

Что я мог ему на это возразить? Что человек останется человеком и люди – людьми, пока они не растеряют все человеческое. Его слова – что бы он там ни говорил – панегирик нашему времени. Он отвергает излишества и благополучие, но, кто знает, не является ли его теперешний отказ от всех благ и добровольный пост результатом вчерашней пресыщенности? В мире все сейчас великолепно налажено, и в нем царит гармония. Каждый человек напоминает трубку гигантского органа, исполняющего симфонию о жизни на Земле. И если во время этого исполнения прозвучит фальшивая нота, что не удивительно, так как трубок – миллиарды, то одной из таких треснувших трубок является именно он, Сильвестр.

Весь мир в настоящее время стерилен. Улицы, например, опрыскивают пеной, которую затем смывает искусственный дождь. Дома сверкают яркими красками, но преобладает белый цвет, символ чистоты и здоровья.! Целая армия гигиенистов поднялась на борьбу против тех, кто оскверняет чистоту.

– А вы, – сказал я ему, – один из них. В нашем районе вы скоро войдете в поговорку: «Грязный, как Сильвестр!»

Я не могу этого допустить! Я должен бороться против вас, как против поборника антиэстетических норм.

– О прекраснодушный мечтатель, – сказал Сильвестр, заметно обидевшись, – знайте же, что грязь никогда не исчезнет с лица Земли, ибо каждая пылинка является, в сущности, частицей нашей планеты. .

– О вы, осколок планеты, – в тон ему ответил я, если эти пылинки скапливаются у вас под ногтями это уже грязь, и ее надо удалить с помощью воды и щетки! Кстати, давайте вылезем отсюда. Мое обоняние отказывается воспринимать запахи, столь своеобразные...

– Никто вас сюда не звал, – ответил Сильвестр, но выкарабкался наружу. – Если кроме длинного носа вы обладали бы еще и фантазией, вы бы заметили на том месте, куда вы забрались и которое вас так раздражает, еще и расцветшую яблоньку...

– Не напоминайте о цветущих деревьях! – разозлился я.

– К вашему сведению, господин Гигиена, все деревья вокруг посадил я! Я сделал это, чтобы улучшить структуру почвы. Весь этот сад, мой дорогой, результат многолетних исследований проблемы, связанной с искусственными удобрениями. Если бы вы поднялись вместе со мной вверх по склону, то обнаружили бы, что чем выше поднимаешься, тем старше возраст деревьев. На каждом стволе табличка с данными – сколько азотно-фосфатных удобрений и сколько торфа пошло на подкормку деревца.

Вы видите ряд колышков, забитых прошлой осенью?

Это граница моего сада. Вы, наверное, уже догадались,

что здесь – места будущих посадок. Внизу я сею, наверху собираю урожай. Черешней я угощаю птиц, грушами – окрестных мальчишек. Правда, я вынужден заботиться и о том, чтобы меня чуть-чуть побаивались. С каждым годом я отдаю людям все больше золотистых яблок, оранжевых апельсинов и других плодов и прошу только одного – чтобы мне дали возможность продолжать мою работу. Я

знаю, что в мою кожу въедается земля, но что делать –

ведь я служу ей! Зато осенью я держу в руках дивные плоды с чудесным запахом, цветом и вкусом, хотя под ногтями у меня грязь. Приходите сюда осенью, и я вас ими попотчую! Вы даже сможете сами сорвать их.