Ян Вайсс - Фантастика чехословацких писателей
- Название:Фантастика чехословацких писателей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Правда
- Год:1988
- Город:М.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ян Вайсс - Фантастика чехословацких писателей краткое содержание
Фантастика чешских и словацких писателей.
Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации С. Ермолова.
Содержание:
Ян Вайсс
Ян Вайсс. Дом в тысячу этажей (роман, перевод П. Антонова, иллюстрации С. Ермолова), стр. 5-149
Рассказы
Ян Вайсс. Никто вас не звал (рассказ, перевод П. Антонова), стр. 150-156
Ян Вайсс. Тысячи людей ждут… (рассказ, перевод П. Антонова), стр. 156-160
Ян Вайсс. Тайну надо беречь (рассказ, перевод П. Антонова), стр. 160-166
Ян Вайсс. Нам было его жаль… (рассказ, перевод П. Антонова), стр. 166-171
Ян Вайсс. Редкая профессия (рассказ, перевод П. Антонова), стр. 171-176
Йозеф Несвадба
Йозеф Несвадба. Мозг Эйнштейна (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 179-187
Йозеф Несвадба. Смерть Тарзана (рассказ, перевод Б. Шуплецова), стр. 187-223
Йозеф Несвадба. Последнее приключение капитана Немо (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 223-249
Йозеф Несвадба. Идиот из Ксенемюнде (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 249-255
Йозеф Несвадба. По следам снежного человека (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 255-287
Йозеф Несвадба. Смерть капитана Немо (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 288-294
Йозеф Несвадба. Ангел смерти (рассказ, перевод Р. Разумовой), стр. 294-301
Йозеф Несвадба. Голем-2000 (рассказ, перевод А. Машковой), стр. 301-336
[в книге представлен сокращенный перевод А. Машковой]
Иржи Брабенец и Зденек Веселы
Иржи Брабенец, Зденек Веселы. Преступление в заливе духов (повесть, перевод П. Антонова, иллюстрации С. Ермолова), стр. 339-423
Кир Булычёв. Послесловие, стр. 424-430
Фантастика чехословацких писателей - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– А что, если этот муравей засветло не вернется домой? Если он заблудится? Я что, должен ночью с фонариком гоняться за ним?
– Не знаю. Все это вам скажет профессор. И – хватит!
Я видел по его глазам, что капля переполнила чашу его терпения. Я быстро сказал, что согласен, и удалился.
Так я стал муравьиным сторожем у господина профессора. И почему именно я сподобился получить такую работу – самую идиотскую из всех, какие когда-либо существовали! И такую ответственную!
С утра до вечера я сидел во дворе и глядел во все глаза, так что из них текли слезы. И все-таки двух муравьев я недосчитался. Один обварился, когда я мыл стеклянную колбу с муравьями, стараясь при этом внимательно следить за тем, что они делают и как копошатся. А второй куда-то забежал и, бесцельно побродяжничав три дня, потерялся в траве.
Я поймал другого, но это была роковая ошибка! Старик это сразу понял – он ведь всех их знает наперечет, – и его чуть было не хватил удар! А на моей совести оказалось черное пятно. Разочарованный, я покинул профессора. И теперь снова брожу в поисках работы и боюсь, что это у меня на лбу написано. Мне кажется, что я скособочился и под рубашкой меня все время щекочет бегающий муравей. Но к мистеру Иозифеку я больше не пойду.
Лучше уж вернусь к этим проклятым муравьям!
Йозеф Несвадба
Мозг Эйнштейна
– Положение чрезвычайно серьезное, – заканчивая свое выступление, говорил академик Кожевкин. – За несколько предыдущих поколений техника освободила человечество от тяжелого труда, голода и войн, открыла ему путь в космос. Я еще помню времена, когда для технических институтов отбирали только лучших из лучших, когда изучение техники было мечтой каждого молодого человека. А теперь? Молодежь теряет интерес к нашей науке, ее перестали привлекать физика, математика, химия. У
нас в Алма-Ате все меньше и меньше молодых людей поступает в технические учебные заведения. Возникает угроза, что через несколько лет нам придется ограничить количество исследуемых научно-технических проблем и сократить число институтов. Такое положение недопустимо. Машины не могут работать сами, заботиться о человечестве без наблюдения человека. Необходимо принять энергичные меры!
Мы похлопали академику, и он сел.
– У нас в Торонто дело обстоит, пожалуй, еще хуже, –
сообщил профессор Кларк Смит-Джонс. – Мы вынуждены были закрыть отделение, занимавшееся некоторыми узкоспециальными вопросами пространства и сущности элементарных частиц. А между тем на лекциях о взглядах Гете или Гердера на искусство в аудиториях не хватает мест, и нашему профессору эстетики пришлось перейти в спортивный зал, хотя при организации университета мы чуть не забыли учредить эту кафедру. Но хуже всего то, что мы не можем понять, чем вызван такой поворот. Может быть, это извечное стремление молодежи восстать против отцов и делать все по-своему? Или некий бессознательный протест (при этих словах академик Кожевкин улыбнулся) против цифр как символов порядка, а также против авторитета родителей? Наши психологи давно, но, к сожалению, безуспешно занимаются этой проблемой.
Мы снова похлопали, и профессор вернулся на свое место. Воцарилась недоуменная тишина. Никто не хотел выступать. Боялись. А между тем причины этих явлений давно ясны. Я попросила слова.
– Не будем обманывать самих себя, – приступила я прямо к делу. – Мы зашли в тупик. Технические дисциплины в конце девятнадцатого века подчинили и заслонили все остальные науки, дали человеку возможность посвятить себя действительно весьма важным задачам. Все это мы отлично знаем. Но основных проблем люди не решили.
Они по-прежнему спрашивают, что такое жизнь и зачем они живут, мы до сих пор не знаем, как возникла Вселенная, не можем постигнуть открытое Эйнштейном четвертое измерение или вечность существования материи. Когда мы задаем эти вопросы нашим кибернетическим машинам, они отказываются отвечать на том основании, что вопросы эти якобы ненаучные, неправильно поставленные, слишком личные и частные, слишком человеческие.
Но из этого вовсе не следует, что они утратили свое значение для каждого из нас. У Джонса и Кожевкина самые совершенные лаборатории, искусственный мозг за три секунды справляется там с задачами, для решения которых виднейшим математикам понадобилась бы целая жизнь.
Но машины имеют дело только с теми задачами, которые ставят перед ними люди. Таким образом, мы очутились в заколдованном кругу. Физика превращается в прикладную науку, все очевиднее ее зависимость от философии в такой же мере, в какой вязание кружев зависит от живописи.
Именно поэтому мы теряем молодежь. Создаем машины, умеющие отлично стирать, варить, оперировать или летать в космос, точно так же как в прошлых столетиях наши предки создавали автоматических пианистов или искусственных медведей и показывали их в цирке. Мыслящие люди считали это игрушками, а тех, кто их придумывал, называли шарлатанами. Нам грозит такая же участь.
Мне не аплодировали: очевидно, выступление было несколько преждевременным, Джонс хмурился. Остальные коллеги переговаривались вполголоса. Шум в зале постепенно нарастал.
– Вам не нравятся мои механизмы? – вскочил Джонс. –
А ведь они так же, как искусственный мозг, созданный академиком Кожевкиным, – тут он поклонился академику,
– самые совершенные на свете. Ни у кого из присутствующих нет такого мозга. Даже у вас, уважаемая коллега!
– Я не могу мыслить так быстро и точно, это правда...
Но я могу поставить новые задачи, могу до скончания века загрузить все ваши аппараты своими сомнениями и недоумениями и люблю заход солнца.
Джонс иронически улыбался. Словно раскаивался в том, что он, научное светило, вступил в дискуссию с таким незначительным оппонентом.
– Четвертое измерение наш мозг пока действительно не в состоянии постигнуть, – признал Кожевкин, и видно было, что он жалеет об этом.
– Именно потому я и предлагаю, – сказала я, – создать биологический мозг, который был бы ближе к человеческому, чем ваши механизмы, мозг, способный понимать.
Настоящее орудие познания.
– Мозг Эйнштейна? – снова недоверчиво улыбнулся
Джонс.
Его шутка дала имя моему эксперименту. С тех пор его называли «аферой с мозгом Эйнштейна». Мой план был прост, я уже раньше советовалась об этом с нашими физиологами и биологами. При помощи специальных аппаратов мы выявим три наиболее совершенных мозга недавно умерших людей и особым способом объединим их в один орган, который потом оживим и посредством электрического раздражения заставим работать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: