Евгений Волков - Землю - кентаврам! [СИ]

Тема дождя мне порядком приелась с утра, я собрался было обронить что-то едкое по поводу навязчивой паники и кентавридских суеверий, но поднял голову, да так и замер с открытым ртом — в небе происходило нечто невообразимое! Воздух заметно и стремительно густел, высоко над нами появлялись вихри, они закручивались фронтами циклонов и антициклонов, влага на глазах конденсировалась в тяжелые беспросветные тучи. Движения воздуха здесь, внизу, не ощущалось поначалу, но вот прошелестел легкий ветерок, утих, вот еще порыв чуть сильнее.

— Погрузка окончена! Все в катер! — крикнул кто-то нетерпеливым тоном.

Я с удивлением осмотрелся. Пока я глазел на небо, мои товарищи успели перенести весь багаж.

— Быстрее на борт, Иван! — мягко подтолкнул меня Аскальдазд к трапу. — Сейчас вдарит! Старик уже в катере!

Я шагнул на трап, но любопытство заставило снова посмотреть вверх. Тучи сомкнулись в сплошной темно-серый полог, клубящийся и поблескивающий молниями. Вдруг громыхнуло, сверкнуло, и небо с нарастающим гулом стало падать вниз! Мгновенно сообразив, что это открылись хляби небесные, я метнулся в люк, в салоне прыгнул в кресло и приник к иллюминатору. Хлесткий ветер бил струями воды в стекло. Катер поднимался над равниной, превращающейся в мелководное озеро, бетон взлетной площадки уже покрывал слой воды в ладонь; опустился туманный сумрак, видимость резко сократилась до полусотни метров, а то и меньше, и вездеход администратора медленно, словно загруженный под завязку, ушел в вязкую муть, окутанный коконом брызг, и в обозримом мире больше ничего не осталось, кроме катера и жидкой среды вокруг.

— Дождь пришел! — произнес старый кентаврид, и на лице Ноя, перерубающего швартов, наверно не нашлось бы столько благоговения к низвергающимся с небес потокам.

Какие, к чертям, повстанцы в этом потопе?!

Нас дергало, словно в штормовом море, пока мы пробивали завесу туч, поднимались над грозовым фронтом и брали курс на столицу. Даже в чистом небе, над дождевыми водоворотами, катер подбрасывало на воздушных ямах и пинало боковым ветром. Вопреки своей натуре, Настуриарий умиротворенно молчал, и я некоторое время безмолвно дивился глубине его душевного трепета, пока не обнаружил, что он беззастенчиво дрыхнет. Мне не припоминалось, чтобы в справочниках о цивилизации кентавридов описывался какой-то климатический эффект сезона дождей на их цикл жизнедеятельности, и все же я засомневался, не свойственно ли им впадать в спячку на время непогоды. Ведь в самом деле, чем еще можно заниматься в непрекращающийся многодневный ливень?! Урожай собран, скот заперт на фермах, повстанцы отсиживаются — или отлеживаются? — в тайниках. А столица, часом, не впадает в спячку?! Мне в голову не пришло проверить столичный прогноз погоды. Впрочем, быть такого не может, чтобы столица поддалась чарам Гипноса — столицы никогда не спят…

— Мы над столицей! Вставай! Подумать только, как дождь усыпляюще действует на людей!

Настуриарий бодро тряс меня за плечо. Очевидно, я уснул, размышляя о возможных спадах активности и замедлении процессов жизнедеятельности кентавридов в период сезона дождей.

Осадками в столице и не пахло. Жарило знойное солнце, ленивый ветерок медленно волок массы расплавленного воздуха по посадочной зоне. К корпусу катера боязно было прикоснуться, как к разогретому утюгу. А чего удивительного? Столица находится на тысячу километров ближе к экватору.

В отличие от первой поездки по столице, когда меня вихрем промчали от аэропорта до резиденции министра, в этот раз мне довелось вдосталь полюбоваться видами столичной архитектуры. Смешение форм и цветовых гамм здесь определенно приветствовалось. Не будучи дизайнером, я не сумел в богатом разнообразии увиденных мною зданий, арок, оград и мостов выделить преобладающие тенденции и характерные особенности стиля, разве что бросалась в глаза одна общая черта фасадов: окна преобладали мелкие, но многочисленные, а парадные двери узкие, высокие и обязательно не менее двух. Кроме того, я также обратил внимание, что в столице очень мало старых построек.

— Разумеется, они не успевают стареть! — подтвердил Настуриарий, к чести которого можно сказать, что едва мы покинули посадочную зону, как его голос, методично излагающий названия и задачи каждой постройки по маршруту, стал постоянным звуковым сопровождением нашего путешествия. — Хотя в руины превращаются непременно. Повстанцы редко добиваются победы, но когда это все же случается, историческое событие отмечается основательными сносами на периферии и свежей застройкой в угоду новой власти. Щадят только древний центр столицы.

С продвижением к центру мегаполиса транспорт редел. Указывая на толпы передвигающихся пешком кентавридов, старик не преминул отметить, что столичные считают пешую ходьбу признаком аристократического воспитания, поэтому за хороший тон принимается передвижение пешком как минимум по центральным кварталам. К сожалению, наш багаж и дефицит времени сегодня не позволяли нам такую роскошь, как следование высшим проявлениям столичного этикета, и наш грузовой автолет, в который мы пересели из катера, с деревенской беззаботностью несся в направление Министерства природных ресурсов.

Гуйявальг по-прежнему… впрочем, приевшаяся фраза теперь не вполне соответствовала своему первоначальному смыслу. По прилету в столицу я включил в своем видеофоне функцию постоянного автодозвона, и теперь молчал уже мой видеофон, упорно не подавая сигнала об ответе абонента.

Здание министерства, словно вырезанное из цельной серой скалы с черными вкраплениями и прожилками, своей спартанской аскетичностью настраивало на ответственный и взвешенный подход к любому вопросу относительно природных ресурсов планеты. Чувствовалось, что если бы в дизайн здания кто-нибудь когда-нибудь попытался легкомысленно инкрустировать какой-нибудь ажурный или яркий элемент, или прочее излишество, то непременно нашлась бы твердая суровая рука, беспрекословно удалившая такой дискредитирующий облик и репутацию госучреждения элемент в любое иное, более вульгарное и ветреное место. В резиденции Гуйявальга, к слову, по совпадению таких элементов было предостаточно, но ведь как раз там, в домашней обстановке расслабляющего спокойствия и уюта, им самое место.

По холлу, лестницам и коридорам степенно блуждали одетые в строгую бордовую форму кентавриды самых разных мастей, шептались и вполголоса обсуждали достойные внимания тенденции государственной добычи полезных ископаемых и перспективные методы сырьевых разработок. И это только то, что я успел услышать краем уха. На шумовом фоне организационного процесса эксплуатации природных ресурсов в холле также ненавязчиво бренчала ласкающая слух музыка.