Стенли Вейнбаум - Вызов извне: НФ /ФС

— Молчать! — прогремел беззвучный голос Разума, рядом с массивной механической формой которого они все еще парили. — И заметьте, апостолы невежества, с вами не покончили сразу только для того, чтобы вы смогли увидеть разрушение вашего ничтожного творения.

— Ха! — фыркнул профессор.

Он затих и задрожал от дурного предчувствия, когда ревущие силы на краю туннеля заполнили все пространство биением своих слитых воедино энергий. Разум, не обращая на них больше никакого внимания, растворился в отдаленной близости.

— У них получается, — жалобно произнесла Леора. — Посмотрите, Джерри, профессор — отверстие закрывается. Мы никогда не сможем вернуться.

Сказанное ею не было точным описанием реальных событий. Массивные механизмы, окружавшие вортекс, заняли тангенциальные позиции, и каждый из мириадов механизмов превратился в пылающее и дымящееся соплом, изливая в окружающее пространство огромные столбы кинетической энергии. Сам вортекс, словно движимый реактивными струями колоссального ротора турбины, невероятно ускорял свой обычный темп вращения. У них на глазах он превратился в пылающую, размытую массу.

— Фейерверк, — проворчал Джерри. — Напоминает мне гигантскую вертушку на палочке.

— Ты серьезно? — простонала Леора. — Разве ты не видишь, что происходит? Они будут ускорять вортекс, пока он не взорвется, а это обязательно случится…

— Чепуха! — выпалил Краббе. — Энергия неразрушима.

— И ни один факт или утверждение не являются полностью истинными, — начал Джерри. Леора предусмотрительно ткнула его под ребра, оборвав дальнейшие насмешки над профессором.

Происходило непостижимое: вортекс не расширялся под воздействием центробежных сил своего вращения, а напротив, сжимался в размерах. Отверстие закрывалось, как и говорила Леора. В то же время туннель непонятным образом перемещался в пурпурно-зеленой бесконечности, приближаясь к трем искателям приключений. Горячее дыхание безумных энергий заставило их отступить.

— А сейчас… — проревел неслышный голос Разума, — вашим никчемным существованиям придет конец, как и механизму вторжения, который вы по ошибке изобрели.

— Ах, — выдохнул профессор, схватив Джерри и девушку за руки. — Сюда.

Он повел их вдоль воображаемой линии, которая не была ни прямой, ни изогнутой и не соответствовала никакому земному уравнению или форме. Раздался глухой грохот, словно сама Вселенная испытала искривление, и они очутились в новой и крайне тревожной обстановке. На мгновение все погрузилось в кромешную тьму, в абсолютное ничто, а затем в туманной дали возникла яркая световая точка. Джерри внезапно осознал, что девушка прижимается к нему, и ощутил безудержную дрожь ее хрупкого тела.

— Теперь все потеряно, — воскликнула она.

Даже профессор Тадеус Краббе немного утратил свойственные ему напыщенные манеры.

— Подождите, — почти смиренно промолвил он.

Пятнышко света увеличилось в размерах и начало стремительно приближаться. Затем с внезапным, беззвучным великолепием оно взорвалось, осыпая необъятную тьму пылающими осколками.

— Опять фейерверк, — пробормотал Джерри.

Мириады световых искр остановились, усеивая далекие просторы звездами, созвездиями, туманностями. Они находились в новой и неизведанной вселенной, отрезанные и от своей привычной сферы бытия, и от странной вселенной, которую они только что покинули; могла показаться, что они вообще перестали существовать как человеческие создания.

Леора громко сглотнула, но мужественно не стала делиться своими страхами.

— Где-то там, — заметил профессор с ноткой беспомощности в голосе, — находится наша собственная Вселенная, наш вортекс — я настаиваю на том, что его не могли уничтожить — и наша лаборатория. Как-нибудь мы доберемся до туннеля… до дома…

— И до Фонда, — вставил Джерри, не в силах удержаться от насмешки.

Его замечание не вызвало протестов, что было весьма необычным для тучного мужа науки. Очевидно, ситуация оказалась серьезнее, чем он предполагал.

— Вы сказали «где-то», профессор, — мрачным, но твердым голосом произнесла Леора. — «Как-нибудь». У вас есть какой-либо план?

— Это потребует многих размышлений, самых внимательных размышлений, — признался Краббе. — Нужно произвести сложнейшие расчеты и тщательно удостовериться в их точности.

— Звукозаписывающие устройства в вашей лаборатории, — сказала Леора, будто невпопад, — уловили кое-какие ваши слова, касающиеся истины. «Искривленная истина» — так вы сказали, кажется?

Джерри усмехнулся.

— И кривая правда.

— Я серьезно, — укоризненно сказала девушка. — Я имею в виду теорию искривления пространства, даже того пространства, в котором мы находимся. Не могли бы мы пройти по кривой и таким образом вернуться к исходной точке?

— Женский ум… — привычно начал профессор, но тотчас понизил голос и продолжил более почтительно: — Да, это единственный возможный путь, моя дорогая юная леди; мы должны вернуться по кривой. Но расстояния немыслимо велики; речь идет о тысячах и тысячах световых лет. Кроме того…

Громоподобный, но беззвучный голос из ниоткуда, голос Разума, издевательски произнес:

— А кроме того, невежда, огромные изогнутые линии пространства не возвращаются к своим исходным точкам. Точки не совпадают благодаря действию внешних сил, находящихся за пределами вашего понимания; можете двигаться по кривой, но вы никогда не сумеете преодолеть разрыв между дугами великой окружности. Попробуйте, если хотите, глупые незваные гости. Вы никогда не сможете вернуться туда, откуда пришли.

Разум перестал быть рядом, и остались только три маленькие фигурки, жавшиеся друг к другу в пустоте, в непредставимой необъятности. Они не ощущали своего веса. Возможно, они были неподвижны. Или — что более вероятно — проносились через огромные просторы по какой-нибудь колоссальной орбите, которая через тысячу лет или около того приведет их к гигантскому солнцу. А потом их крошечные тела превратятся в микроскопические кометы с вытекающими из скафандров хвостами медленно испаряющихся газов. Неоткуда было ждать помощи или спасения. Жизнь их измерялась количеством кислорода в жалких маленьких баллонах, прикрепленных к спинам.

Что-то ударило о шлем Джерри. Это Леора соприкоснулась с ним шлемом и, так сказать, вошла в контакт, поскольку переговорные мембраны были бесполезны в этом вакууме.

— Джерри, мне… не нравится этот Разум. Я думаю, что он злой!

— Наверное, — философски заметил Джерри, — комары тоже иногда считают людей злыми, натыкаясь на оконную сетку. Но боюсь, что он выиграет спор. Я совершенно запутался, когда профессор начал двигаться вбок, чтобы оказаться вверху, и вперед, чтобы очутиться вниз, и по кругу, чтобы продвинуться вперед… Погоди-ка!