Анвар Абиджан - Аламазон и его пехота

— Неплохо! — сказал Грязнуля Первый, и все оживились, задвигались, стали громогласно выражать свое восхищение.

И немытые щеки прекрасней всех тоже!

На этот раз крики одобрения раздались смелее. «Браво!» воскликнул Бурбулит Идрис Ибрагим.

— Ну, до плесени еще не дошло, — осмелился шепнуть другу один из придворных. Но тот пугливо отодвинулся и крикнул громче всех:

— Изумительно!

Не нужны умывания мудрецам!

Чистота размышлять не поможет! Вдохновленный общими похвалами, Цутари пел громче и громче, и когда он кончил, Грязнуля Первый бросил ему халат.

Так началась новая эпоха в жизни Юлдузстанз.

Народ, в отличие от знати, трудно привыкал к новому образу жизни. То и дело сыщики приводили в дома стражников, которые хватали хозяев дома на «месте преступления» — те тайком мылись или стригли волосы. Все чаще людей хватали на улице и заставляли раздеваться, потому что многие только делали вид, что подчиняются новому порядку, а сами по-прежнему содержали себя в чистоте.

Вот уже десять лет томится народ, всегда, в самые трудные годы возводящий чистоту в особый культ и поклонявшийся ей.

— Ну, а вы? — спросил Аламазон Хумо Хартума. — Все же почему не уехали в Змеиную пещеру?

— Хотя и я затворник, как видите, — вздохнул Хумо Хартум, — но люди не зарывают меня. Они не могут мириться с тем, что произошло, ищут пути и возможности бороться. И их немало. А еще… «Виновна» и она, — он показал на книгу. — С тех пор как я прочел ее — а это было нелегко, потому что написана книга старинным языком, — я верил, что смогу дождаться людей из мира, который покинули наши предки. И, как видите, верил я не напрасно.

— Сопоставив все, что я читал в книге Маджиддипа Равшани, с вашим рассказом, я понял, что путь к белому свету один… — Хумо Хартум, закрыв драгоценные записи, задумался — Путь этот и впрямь Горячая пещера, через нее все-таки можно пройти. Но вот что мне кажется… И в тот раз, когда Равшани и его спутники юаня, сюда, и в этот — было замечено, что Зеленая глыба над Горячей пещерой раскаляется, а потом слова остывает. Ваш приход и приход первых жителей Юлдузстана сопровождался одним и тем же явлением. Случайно ли это?

— А когда она вообще раскаляется? — спросил Алама.

— Через каждые двенадцать лет.

— Йе! — присвистнул Ишмат. — Через два месяца кончаются каникулы.

— Но если через двенадцать лет скалы в Горячей пещере вновь раздвинутся, это еще не означает, что путь к белому свету открыт! — Хумо Хартум углубился в вычисления.

— Таблица Маджиддина… — бормотал он. Но потом, отодвинув расчеты, сказал: — Да я без таблицы знаю этот день, как и каждый житель Юлдузстана. В этот день да — же птицы и звери не находят себе места.

— А как это происходит? — мальчики почувствовали надежду на спасение и слушали Хумо Хартума с особенным интересом. И он опять пустился в объяснения.

Световой поток, идущий из самого яркого светила в Юлдузстане, периодически двигался к верхней части сая и, слегка приподнявшись над водопадом, внезапно начинал гаснуть. Но в день Сгорания, как назвали день, когда поток этот поднимался выше, доходил до самой Зеленой глыбы. Зарево, стоящее над Горячей Пещерой, бывало таким, словно начинался огромный пожар. Жители прятались по домам, опасаясь выглядывать в окна. Через несколько минут освещение постепенно затухало. И так каждые двенадцать лет.

— Но как может эта Зеленая глыба раздвигать скалы? — недоумевал Аламазон. — И почему это происходит раз в двенадцать лет?

— Покойный дедушка говорил, что человек через каждые двенадцать лет проходит один свой мучал, [7]— сонно вставил Ишмат. По своему обыкновению, когда речь заходила о числах или тех или иных явлениях природы, он начинал дремать. Вот и сейчас — пока Хумо Хартум и Аламазон увлеченно спорили, пытаясь разгадать тайну Зеленой глыбы, он калачиком свернулся на паласе и сладко дремал. Аламазон сразу же вспомнил разговор стариков у чайханы, который он однажды подслушал:

— Когда-то аллах пригласил к себе в гости всех зверей, — рассказывал один из них. — Но смогли явиться только двенадцать. И аллах одарил их — назвал каждый год именем одного из этих зверей. Вот почему есть год Мыши, Коровы… Даже зайцу достался год!

«Да-а-а, — думал сейчас Аламазон. — Конечно же, этот животный цикл и то, что Горячая пещера каждые двенадцать лет раскрывается, как-то связаны между собой! Но как? И по какому закону происходит раскрытие Горячей пещеры? Может, здесь действует эффект ферромагнитных сплавов? Эх, сколько на Земле непознанных чудес, и все они только и ждут, пока ими займешься!

Аламазон чувствовал в себе столько сил, что не сомневался: рано или поздно загадка Зеленой скалы не устоит перед его напором. Но пока — что же делать дальше?!

Да, что дальше? Чем больше Аламазон думал над этим, тем меньше надеялся, что им удастся выбраться отсюда.

— А что Вы говорили о Звезде-матери, когда мы только пришли к вам? — спросил он старика.

— Да, у нас есть такая Звезда. Я завтра покажу ее вам.

…Проходил уже третий день. Мальчики вместе с Хумо Хартумом целый день добирались до места, где должна была находиться Звезда-мать. Должна — потому что светила она неравномерно, и заметить ее можно было только в сумерки. На серо-голубом потолке — мальчики знали теперь, что это не небо, а всего лишь стены и потолок пещеры, сверкавшие драгоценными камнями, — они заметили небольшое мутное пятно.

— Вот она, Звезда-мать, — молитвенно сложив руки, прошептал старик.

Аламазон и Ишмат с любопытством смотрели вверх.

«А может быть, — мелькнуло в голове у Аламазона, — может быть… это вовсе и не звезда, а отверстие? Да-да, отверстие в пещере, которое выходит на поверхность? Но как добраться до него? Это невозможно! Если даже поставить тысячу камней один на один, то и тогда не дотянешься до отверстия».

А вдруг и в самом деле звезда окажется дорогой в белый свет? Тогда он, Аламазон, даже не думая об этом, совершил открытие. Да-да, открытие! Ведь когда земные ученые узнают об этом, они смогут снарядить сюда экспедицию. Сверху сюда спуститься будет легче, чем выбираться на белый свет снизу.

И он задумался об экспедиции, о людях, которые вслед за ним и Ишматом увидят этот загадочный мир…

Ночью он не мог уснуть. Наверно, солнце заглядывало в это отверстие только в горячие дни лета. Стены пещеры тогда освещались и сверкали ослепительным блеском недаром одна из пещер носит название Пламенной. Древние строители каким — то образом научились аккумулировать свет, сохранять его запасы — вот отчего у них светятся похожие на земные звезды. И Зеленая глыба… сгорающая и возрождающаяся каждые двенадцать лет… Может быть, она состоит из какого-то особого вещества?