Роберт Хайнлайн - История будущего [сборник]

— Что нужно тебе, сын мой?

— Мне нужен совет.

Через час я запивал вкусный завтрак свежим молоком. К тому времени, как я добрался до вазы с мускатным виноградом, отец Бэрд кончил меня инструктировать.

— Итак, ничего не предпринимайте до темноты. Есть вопросы?

— Нет. Санчес вывезет меня из города и доставит в место, откуда меня проводят в Главный штаб. Все ясно.

Я покинул Феникс в двойном дне фургона грузовика. Нос мой упирался в доски. Мы остановились у полицейского кордона на краю города. Я слышал отрывистые голоса полицейских и невозмутимо спокойный испанский ответ Санчеса. Кто-то прошагал по моей голове, и между досками верхнего дна появились светлые щели.

Наконец тот же отрывистый голос сказал:

— В порядке, Эзра: Это хозяйство отца Бэрда. Каждый вечер Санчес ездит к нему на ферму.

— Так чего ж он сразу не сказал?

— Когда он волнуется, забывает английский. О’кэй, пошел, чико!

— Gracias, senores. Buenas noches [64].

На ферме отца Бэрда меня посадили в геликоптер, бесшумный и хорошо оборудованный. Оба пилота обменялись со мной приветствием, но больше не сказали ни слова. Мы поднялись, как только я устроился в кабине.

Иллюминаторы пассажирской кабины были закрыты. Не знаю, ни в каком направлении мы летели, ни сколь далеко. Поездка была не из комфортабельных, потому что пилоты все время летели над самой землей, чтобы их не засек радар.

Выйдя из спустившейся машины, я увидел прямо дуло пулемета, за которым возвышались два неулыбчивых человека.

Но пилоты сказали пароль, мы обменялись тайными знаками.

Мне показалось, что часовые были чуть-чуть разочарованы, что я оказался своим и они не смогли отличиться. Удовлетворившись нашими ответами, они завязали мне глаза и повели. Мы миновали дверь, прошли еще ярдов пятьдесят и забрались в какое-то тесное помещение. Пол ушел из под ног. Я выругался про себя — они могли предупредить, что мы в лифте. Покинув лифт, мы перешли на какую-то платформу, и мне велели держаться покрепче. Платформа двинулась вперед с громадной скоростью. Потом мы еще раз опустились на лифте, прошли несколько сот шагов, и с меня сняли повязку. И тут я впервые увидел Главный штаб.

Я не ожидал увидеть ничего подобного и потому громко ахнул. Один из стражей широко улыбнулся.

— Все вы так, — сказал он.

Это была известняковая пещера, настолько большая, что в ней вы чувствовали себя, как на улице. Она заставляла вспомнить сказки, дворец короля гномов.

Я помню фотографии Карлсбадских пещер [65]. Главный штаб напомнил их, хотя, конечно, те пещеры уступали штабу и в размерах, и в роскоши. С первого взгляда я даже не смог оценить истинных масштабов пещеры: не было привычных наземных ориентиров.

Мы стояли несколько выше ее пола, и пещера была залита ровным светом. Я чуть не вывернул шею, вертя головой, потом посмотрел вниз и увидел там игрушечную деревню. Домики были высотой в фут.

Потом я заметил, как маленькие человечки ходят между зданиями, и тут же все стало на свои места, приобрело истинные размеры. Игрушечная деревня находилась, по крайней мере, в четверти мили от нас, а вся пещера была не менее мили длиной и несколько сот футов от пола до потолка. И вместо чувства, присущего людям, запертым в помещении, я был охвачен страхом перед огромным открытым пространством. Мне даже захотелось, словно перепуганной мышке, прижаться к стене.

Страж тронул меня за рукав:

— У вас будет достаточно времени оглядеться. Пойдемте.

Они повели меня по тропинке, которая вилась между сталагмитов размером от детского мизинца до египетской пирамиды, между озерцами черной воды с гипсовыми лилиями в них, мимо влажных куполов, которые были стары, когда человека еще не было на земле, под разноцветными занавесями сталактитов. Моя способность удивляться была явно перенасыщена.

Наконец мы вышли на ровную долину и быстро добрались до городка. Строения в нем не были строениями в принятом смысле этого слова — они оказались просто системами перегородок из пластика, чтобы не пропускать шума. Большинство зданий стояло без крыш.

Мы остановились перед самым большим. Вывеска над дверью гласили:

АДМИНИСТРАЦИЯ

Мы вошли внутрь, и меня провели в отдел кадров. Вид комнаты вызвал во мне сентиментальные чувства, настолько она была знакомая, военная и скучная. Здесь даже оказался пожилой клерк, который поминутно сморкался. Такие клерки — неизбежная принадлежность этих комнат со времен Цезаря. Табличка на его столе гласила, что он — младший лейтенант Р. И. Джайлс, и он, по всему судя, вернулся в отдел, отработав уже положенные часы, специально для того, чтобы зарегистрировать меня.

— Рад встретиться с вами, мистер Лайл, — сказал он, пожимая мне руку.

Он почесал нос и чихнул.

— Вы прибыли на неделю раньше, чем мы ожидали, и предназначенное вам помещение еще не готово. Вы не будете возражать, если мы уложим вас на сегодняшнюю ночь в приемной?

Я ответил, что полностью удовлетворен, и это, по-моему, его порадовало.

Честно говоря, в глубине души я ожидал, что меня встретят как великого героя, и представлял себе, как мои новые товарищи будут, открыв рты, ловить каждое слово в моем скромном рассказе о приключениях и чудесных побегах, о том, как мне удалось все-таки принести в Главный штаб важное сообщение.

Я ошибался. Начальник отдела кадров вызвал меня к себе на следующий день, как только я кончил завтракать, но я его самого не увидел, принял меня старый знакомый мистер Джайлс. Я был несколько задет таким отношением ко мне и сухо спросил его, когда мне будет удобнее нанести официальный визит командующему.

Он чихнул и сказал:

— О, да. Разумеется, мистер Лайл, я совсем забыл сказать, что командующий поздравляет вас с прибытием и просит вас считать, что визит вежливости был уже нанесен не только ему, но и начальникам отделов. Мы сейчас все очень заняты, и он просил передать, что пригласит вас к себе специально в первую же свободную минуту.

Я отлично понимал, что генерал не посылал мне никакого такого послания и что клерк просто следует установившемуся порядку. Но лучше мне от этого не стало.

Ничего не поделаешь. Я уже приступал к службе. К полудню я был официально зарегистрирован и поставлен на довольствие.

Меня осмотрел врач, послушал сердце и взял анализы. Потом я получил шанс рассказать о своих похождениях, к сожалению, только магнитофону. Живые люди прокрутят запись, но я не получу такого удовольствия, как от живых слушателей. Потом меня загипнотизировали, и они получили послание, которое я нес в себе.

Это было уже слишком. Я спросил психотехника, что за послание я принес в Главный штаб. Он ответил коротко:

— Мы не говорим курьерам содержания посланий.