Николай Басов - Главный противник

Ничего другого у него просто не осталось. Помимо всего, это могло быть опасно, по-настоящему опасно, этот контакт был способен расстроить его способность сосредоточиваться, как когда-то вышло с Антоном. Который превратился во что-то, что уже не было Антоном, в незнакомое существо, в какого-то идиота, не способного даже обслуживать себя… Но попытка атаковать плавающий город… без помощи этой массы, копошащейся перед ним сейчас, была обречена на неудачу. Это Ростик тоже понимал, хотя и не мог объяснить почему.

Потом он совсем перестал думать об этом звере, которого вызвал, он просто размышлял, сможет ли после этого – слишком прямого и жесткого контакта – восстановиться, не возникнет ли в нем, как некогда в людях, которых Фоп-фолла слишком «исчерпал», другая личность, не приведет ли этот его «разговор» с мудрой водорослью к потерянным годам… Единственно, что его, вероятно, спасало, так это то, что за время жизни в Храме он почему-то разучился бояться Фоп-фолла, и потому мог даже к такой безрадостной перспективе относиться… неактивно, как бы со стороны, не очень-то и цепляясь за свое умение соображать, думать, бороться и жить в нормальном человеческом сознании.

Он пришел в себя от взгляда, который вперил в него Сатклихо. Тот улыбался, хотя его губы были плотно сжаты и даже побелели от переживаний. Он потрепал Роста по плечу, поднял голову и почти недрогнувшим голосом объявил:

– Я же говорил, он выдержит, – снова посмотрел на Роста. – Ты правильно не боялся его. Если бы хоть на миг усомнился, он бы тебя… Вернее, это получилось бы даже не по его вине, просто вы слились в таком взлете энергий, что… тебя бы разнесло на кусочки, даже мы ничего не смогли бы потом сделать.

– Ну, вы такие изобретательные… Определенно что-нибудь придумали бы, – прошептал Ростик.

– Все прошло, муж, – отозвалась, кажется, больше в ментальном, чем в акустическом диапазоне, Винрадка. – Теперь все будет хорошо.

Рост словно весь заледенел, ничего не чувствовал и очень хотел уснуть… Его тут же раздели, обтерли каким-то киселем, а потом насильно напоили, кажется, первым молоком ящерокоровы. Ростик от него отвык, и вкус показался – не очень, здорово смахивал на денатурированный спирт, размешанный с творогом и аджикой. И как его только маленькие ящеротелята могут пить?

Но сознание очень быстро, едва ли не катастрофически стало приходить в норму. Рост даже осознал, что лежит перед всем почтенным обществом уже даже не в шортах, а вообще, в чем когда-то на свет пришел. Тогда он зыркнул на Еву с Кимом так, что они даже ничего не спросили, удалились, осторожненько задвинув за собой дверь. Сатклихо и Винрадку он стеснялся уже меньше, но все-таки и их попытался прогнать. А когда и это ему удалось, выяснилось, что со всеми этими штанинами он справиться не может, потому что сил в нем не осталось даже на то, чтобы сидеть, не качаясь, как камыш на ветру.

В общем, промучился он некоторое время, и тут в его спальню заглянула Винрадка, вероятно, на правах жены. Она посмотрела на Ростиковы попытки приодеться и лишь тогда вполне решительно, со своим мелодичным акцентом спросила:

– Хотелось бы знать, ты куда собрался?

Тут уж Рост не выдержал. Мало того, что его все за дурака принимают, так еще он и сам ничего не понимает. Поэтому ответ у него прозвучал раздраженно:

– Откуда я знаю?.. Китов им нужно обеспечивать и к дварам лететь… А времени мало, – пояснил он уже спокойнее.

– К дварам лететь не нужно, – отозвалась Винрадка. – Один из них уже тут. Насколько я его поняла, он хочет получить гарантии, что человечество снизит подати после того огромного количества латекса, который у них забрал Пестель на свои бомбы.

Рост откинулся на подушку почти с отчаянием. Посмотрел на Винрадку, попробовал стащить штаны. Это у него не очень-то получилось, но жена схватила за штанины и вытряхнула его одним точным движением, потом прикрыла одеялом и распахнула двери спальни на всю ширину.

Двар оказался все тем же Арнаком. В закрытом помещении он сразу стал казаться слишком большим. К тому же от него пахло сыростью, незнакомыми раздавленными листьями и… зверем. Арнак постоял перед кроватью, на которой Рост лежал, словно раздавленная мокрица, и громким, почти нестерпимым голосом взревел… Хотя, по-видимому, пытался едва раскрывать пасть, из жалости к больному человечишке:

– Л-ру.

– Л-ру, Арнак, – согласился Рост и для верности кивнул. Он отчетливо понимал, что теперь, когда его увидели в таком виде, ни на какое уважение к его скромной персоне в стане ящеров рассчитывать не приходится.

– Тебе, разговаривающий с морем, мы… – Единый этого разведчика был совсем неплох, хотя мог быть и потише. – Мы поможем. Но и ты должен дать нам слово, что подати от деревьев будут снижены.

– Мы предложим вам дружескую торговлю, а не подати, – твердым голосом, насколько это было в его власти, обещал Ростик. – Только обещайте, что не будете драть с нас три шкуры… Я хотел сказать, что вы тоже, со своей стороны, не запросите за латекс чрезмерную цену.

– Это нам подходит, – проревел ящер. Постоял. – Тогда, как меня известила одна из твоих женщин, мы согласны дать вам ключ к пониманию небесных полотнищ.

– Это… хорошо. Это просто здорово! Кто будет переводчиком между нами и теми существами, которых мы называем воздушными китами?

Как ни был слаб Ростик, а тут же пришлось пояснять невежественному лесовику, кто такие киты, какими они бывают и даже какие они красивые, когда пасутся в планктонных морях Земли. Осознав важность этой информации, двар чуть присел от восторга и согласился, что да, называть летающих червей «к-т-ды», очень достойно, благородно и благозвучно. Он даже слегка нить разговора потерял – так ему это слово понравилось.

Наконец ящер ответил что-то не слишком явственное и направился к двери.

– Стой, Арнак! – вынужден был заорать Ростик. – А кто же будет… посредником?

– Решим что-нибудь, – отмахнулся дварский разведчик и затопал дальше, шепча про себя так, что посуда на полках в кухне позвякивала: – К-т-ды, кт-ды…

Тут же Сатклихо попросил Кирлан с Ждо принести какие-то влажные тряпочки, которые должны были впитать неприятный запах разведчика ящеров, потом осмотрел Роста как обыкновенный, человеческий врач, коснулся пульса на руке, на висках, на шее. Кивнул.

– Скоро ты не поправишься, – оповестил он, – но со временем…

– Ему через неделю в бой лететь, – отозвался от двери Ким.

– Он не может, – спокойно сказал старец аймихо. – Он истощился так, что не способен воевать.

– Ему придется, – вздохнула Ева. – Солдаты, которых посылают в бой, а не ведут сражаться, войну не выигрывают.

Сатклихо не очень-то понял ее, поэтому посмотрел на Ростика. И тот согласно кивнул пару раз. Он даже попробовал улыбнуться, чтобы добавить своему жесту значимости.