Роберт Блох - Тупиковый доктор

— А вот зря! Единственная востребованная область медицины сегодня. Не считая, конечно, диагностики и хирургии. Хирурги так вообще вам что угодно вылечат. Вам слишком грустно? Давайте вам отрежем то-то. Вам слишком весело? Не беда, сейчас вот это вот отрежем! Вы злитесь без причины? Ложитесь на стол, будем резать! Господи, да если б не хирурги, я б, наверное, не жил так, как сейчас — в гармонии со всем миром и с собой!

— Но это же не навсегда. Рано или поздно вы снова разозлитесь.

— Ну тогда мне еще что-нибудь отрежут. Все ведь просто.

— Это — не есть решение проблемы, — вздохнув, принялся объяснять доктор Энсон. — Вы устраняете симптом, а не глубинную причину. Вот сейчас вы, к примеру, сильно напряжены. Подозреваю, причины этого лежат в самом раннем детстве. Вы, наверное, страдаете от энуреза?

— Сейчас моя очередь задавать вопросы. Что это за фальшивые жетоны вы пытались мне подсунуть?

— Ну, это такая шутка. Я думал, вы дадите мне еще несколько дней, чтобы покрыть долг.

— Я даю вам пять минут, — сказал менеджер, улыбаясь по-доброму, но твердо. — С новыми инкассаторами все эти ваши штучки не пройдут — у них есть автоматические табуляторы и детекторы. По возвращению в мой кабинет робот утилизирует все подделки. Он их попросту не переваривает. Как и я!

— А, так у вас с желудком проблемы? — с надеждой спросил Энсон. — Когда-нибудь беспокоил желудок? Язвы, психосоматическая боль в…

Менеджер выпятил челюсть.

— Послушай, Энсон, ты ведь неплохой мужик, на самом деле. Просто на ложном пути. Почему бы тебе не поумнеть и не принять реальность? Никому вы больше не нужны, ребята. Вас просто некуда приткнуть. Вы как те парии-амиши — говорите, что автомобиль никогда не заменит лошадь, когда все вокруг давно уже раскатывают на личных тачках. Хирурги давно уже вас на покой отправили. Чтобы сегодня пойти к психиатру, человеку нужно чокнуться, и ты ведь знаешь, что никаких чокнутых больше нет. Так что берись-ка ты за ум. Пройди курсы, или еще что. Ты ведь и сам можешь стать костоправом, открыть нормальную практику и заработать гору жетонов.

Энсон покачал головой.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне это неинтересно.

Менеджер схватился за голову.

— Что ж! Ладно. Я дал тебе шанс. Теперь мне ничего не остается, кроме как звать выдворителей.

Он распахнул дверь, и стало ясно, что он был готов к решению Энсона — за ней уже ждала парочка выдворителей. Они вкатились в комнату и, не трудясь даже скрестить обвинительные лучи на Энсоне, стали снимать книги с полок и складывать их в большие брюшные корзины.

— Подождите! — воскликнул Эпсон, но роботы продолжали неумолимо, но алфавиту, ревизировать его библиотеку: Абрахам, Адлер, Джонс, Закс, Фрейд…

— Дорогой, что тут у тебя?

В комнату влетела Сью Портер. Она повисла у него на шее, и доктор не сразу нашелся с ответом.

Правда, бульдожий взгляд менеджера привел его в чувство, и Энсон, покраснев — не только из-за смущения, но и из-за потеков помады Сью, — сказал, что случилось.

Сью засмеялась.

— И только поэтому ты так расстроен?

Не дожидаясь ответа, она обернулась к менеджеру и что-то достала из выреза.

— Вот ваши жетоны, скряга, — бросила она. — Отзывайте выдворителей.

Менеджер принял диски с улыбкой чистейшей эйфории, затем подошел к роботам и поколдовал над кнопками. Выдворители остановили свои труды между Райхом и Штекелем и заработали в обратном порядке — споро водворяя книги обратно на полки.

Менее чем за минуту Энсон остался с девушкой один на один.

— Не надо было этого делать, — сказал он строго.

— Но, дорогой, я же от души! В конце концов, какой это пустяк — несколько жетонов!

— Несколько жетонов? — хмурым эхом откликнулся Энсон. — В прошлый год я у тебя позаимствовал целых две тысячи. Так продолжаться не может.

— Так и я о чем! — просияла Сью. — Давай поженимся, и потом папа даст тебе хорошую работу, и…

— Вот опять ты о старом! Я же предупреждал тебя о комплексе Электры? Эта противоестественная зависимость от образа отца опасна! Если только ты не ляжешь на кушетку…

— Ну конечно, дорогой!

— Да нет в этом же смысле! — воскликнул Энсон. — Я хочу подвергнуть тебя психоанализу!

— Дорогой, давай не сейчас! Мы опоздаем на ужин — Папа ждет нас!

— Черт бы побрал ужин — и Папу заодно! — бросил Энсон в сердцах, но все же взял Сью за руку и вышел из кабинета, от души хлопнув дверью.

— А разве не нужно повесить эту табличку — «Доктор вернется через два часа»? — спросила девушка, оглядываясь на дверь.

— Нет, — ответил Энсон. — Я не вернусь через два часа. Вообще не вернусь.

Сью озадаченно посмотрела на него — но ее глаза улыбались.

А вот доктору Говарду Энсону совсем не улыбалось смотреть на город, раскинувшийся внизу — механизированный до неприличия, наводненный шеренгами марширующих роботов, без признаков малейшего живого движения. Их со Сью с крыши снял вертолет, и всю работу по настройке автопилота выполняла она — он же держал глаза крепко закрытыми, дабы ни единое видение роботизированного Инферно — эстакады, движущиеся грузовые платформы, роботы-контролеры, — не добралось до его восприятия.

— Что с тобой в этот раз не так? — участливо спросила Сью.

— Грехи отцов, — молвил он. — Твоего и моего. — Говард приоткрыл один глаз. — Конечно, нет вины моего отца в том, что он пристроил меня в психиатрию… в конце концов, такова была семейная традиция — все последние сто пятьдесят лет. Все мои предки по отцовской линии были психиатрами, за исключением одного или двух ренегатов-бихевиористов. Когда отец поощрял мой интерес к профессии, я никогда не перебивал и не задавал лишних вопросов. Он готовил меня, и я стал последним учеником на специальности. Последним, заметь! Уже тогда следовало догадаться, что все это ни к чему. Но он продолжал настаивать, уверял, что такое положение дел не затянется надолго. Не унывай , говаривал , придет время — и маятник качнется в другую сторону . А потом он рассказывал мне о старых добрых временах его юности, когда мир еще был полон фетишизма, расстройств шизофренического типа, пиромании и зоофилии. Все это вернется, обнадеживал он, увидишь сам ! Все это будет — и нимфолепсия, и компульсивный эксгибиционизм, — все, что только пожелаешь! Но отец ошибся. Он умер, зная, что оставил меня в тупиковой профессии. Я — такой же анахронизм, как фермер, шахтер, солдат. В нашем обществе в них нет больше никакой потребности. Последний психиатр должен был исчезнуть вместе с последним коммивояжером. Мой отец был неправ, Сью, и теперь это совершенно очевидно. Но большая часть вины все же на плечах твоего отца.

— Папы?! — Воскликнула она. — Почему ты винишь его?