Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут

Рид живет с семьей в Линкольне, штат Небраска.

Предложенная ниже захватывающая новелла также относится к серии произведений о Великом Корабле – звездолете величиной с Юпитер, который был создан загадочными инопланетянами миллиарды лет назад и с тех пор без конца странствует по галактике, перевозя миллионы пассажиров – представителей многих и многих рас, в том числе и людей. В этой повести, соприкасающейся с основным циклом «Великого Корабля», люди-колонисты с последнего, потерпев крушение, оказываются на планете, населенной более мелкими и слабыми аборигенами. Люди крупнее, сильнее, а в их крови содержатся восстановительные наномеханизмы, благодаря которым они если не бессмертны, то почти неуязвимы. Поэтому аборигены считают их монстрами, и за последующие столетия взаимные отношения перерастают в состояние непрекращающейся войны. Однако для выживших людей монстрами оказываются другие люди…

Ноты соорудили ловушку из жил и выделанных кишок: порождение древней мудрости и неизбывной ярости, призванное отлавливать таких, как она, ужасных пришельцев-монстров. Но устройство оставалось нетронутым с лета, а зимние дожди отчасти смыли камуфляж из опавшей листвы и глины. Зная, чего ожидать, молодая женщина без труда разглядела узлы и растяжки, а опыт подсказал ей, в каком месте шажок приведет в действие механизм, создающий провал. На косогоре была выкопана весьма глубокая яма. Один неверный шаг – и провалишься в черную дыру, где любой брык, любая беспомощная суета приведут лишь к тому, что рыхлая земля провалится глубже, задушит и в конце концов убьет. Она уже сталкивалась с подобным. Ноты были мастера повторять одни и те же старинные трюки. На ее памяти такой механизм лишь однажды сработал, как было задумано, но живого воспоминания о той пренеприятной ночи хватило, чтобы женщина попятилась. Автоматическая, глупая реакция: ловушки бывали и парными, и одно неосторожное движение могло оказаться опаснее двадцати выверенных шагов.

Но, к счастью, под ее босыми стопами оказалась сырая почва, и неприятности ограничились тем, что оголенное ахиллово сухожилие задел джикк-резун.

Медленно опустившись на колени, она выдернула шип и большим пальцем зажала ранку, чтобы первая капля крови осталась в теле. От прикосновения кожа нагрелась, а потом ранки не стало. Пососав палец, женщина ощутила привкус железа, соли и десятка составляющих грязи; немного подумав, чрезвычайно осторожно очертила широкий эллипс и, наконец, установила, что ловушка находится с наветренной стороны.

Ветерок принес аромат зрелого отлей-гриба. Рот моментально наполнился слюной. Голод, который она испытывала, укоренялся и усиливался несколько дней. Она не удержалась и быстро шагнула вперед, вдыхая запах и шаря безумным взглядом по траве, пока не увидела приманку, выставленную за древостоем чахлого серебристого иддибдди.

Босая пятка снова уперлась в почву – еще один ребяческий порыв, оставшийся безнаказанным.

Она вновь замерла. Вновь осторожно отступила. Затем с безопасного места изучила ловушку нотов. Пустой желудок съежился так, что почти исчез, но она не дала воли инстинктам. И только составив приемлемый план, решилась вернуться пройденным путем и подняться на пологий склон, не спуская глаз с двух обнаженных тросов и высматривая, где спрятан третий. Ее лучший нож, древний наноуглеродный клинок, был спрятан в пластиковых ножнах. Она предпочла воспользоваться сапфировым, повидавшим виды, и принялась разрывать холодную серую глину, пока не обнаружила последний трос. На то, чтобы полностью выделить их все, ушло пятьсот вдохов-выдохов. Десятки нотов сообща растянули эти жилы до их естественного предела. Еще чуть-чуть, и вышла бы на волю потенциальная энергия, и ловушка распахнулась бы, а отлей-гриб исчез в смертоносной яме. Вот почему женщина нашла поросль зрелых штырков, отломила три самых крепких и самых увесистых, какие смогла поднять, и камнем вбила колышки в земли. Каждый пришлось утопить рядом с отдельным тросом поближе к приманке, насколько хватило смелости подступиться.

Остаток своего насыщенного событиями утра она провела за плетением коротких прочных веревок, которые привязала к колышкам и подсоединила к тросам, не оставляя провисших участков. Наконец, подсунула свой зеленый клинок под средний трос и перерезала его одним движением. Штырок поглотил нагрузку, длинная часть троса отскочила на косогор, а люк ловушки остался непотревоженным.

Когда были рассечены и другие жилы, ловушка стала совершенно бесполезной, а приманка – доступной.

С ножом в правой руке она подобралась к иддибдди и помедлила, глядя на плотные желтые складки гриба, упрятанного за пальчиковые ветки. Сперва сознание, а следом и рот вообразили скорый пир. Она поест и сегодня, и завтра, а из твердой волокнистой сердцевины гриба выйдет походный паек. Готовая расплакаться, она сделала крошечный шажок и почувствовала, как чуть-чуть просели земля и люк – в полном согласии с расчетом. Затем шагнула еще – и услышала звук, как будто кто-то тихо выпустил газы. Вовремя обернувшись, она увидела, как рядом взметнулась спираль из эластичных нановолокон. Она успела отскочить и уберечь ногу, но угодила в другую ловушку, построенную вдоль тех же силовых линий. Вторая пружина расправилась и вылетела вслепую, поймала ее за правую руку и дернула вниз; женщина принялась брыкаться, отмахиваться и пятиться, пытаясь освободиться от жгучей удавки, когда тысяча рит-волосков впилась ей в бицепс и горящий локтевой сустав.

Взметнулись еще две спирали, обе – мимо. Она лежала в грязи неподвижно и молча, следя, как мечутся над нею петли; их напряжение постепенно ослабло, и вот они упали и замерли. Тогда она очень медленно встала, тяжело дыша и глядя на окровавленную руку. В воздухе густо воняло раненым и напуганным монстром-людью.

Безмолвие воцарилось надолго, нарушаемое лишь ее заполошным дыханием. Затем с вершины холма донеслись мощные влажные шлепки – раз-два, раз-два; это были особенные, значимые звуки, после которых тишина наступила еще на два вздоха. Потом раздался взрыв, а за ним – вспышка слепящего белого света.

То, что было старательно спрятано, выполнило свою изуверскую миссию, и ракета призвала строителей западни поскорее прибыть и порадоваться великой удаче.

Сколько осталось времени, гадать не приходилось.

Решение, требовавшее обдумывания и чреватое нескончаемой мукой, было принято мгновенно и без колебаний. Свободной левой рукой она выхватила из ножен драгоценный наноуглеродный нож и сделала неряшливый, пробный надрез, чтобы направить следующие. Никакой клинок не мог повредить внутренние волокна петли, и попытка стала бы пустой тратой времени. Она, как учили, рассекла живую ткань плеча, действуя слишком быстро, чтобы успели сработать природные анальгетики. Сжав зубы и дрожа всем телом, она подавила крик, когда рассекла мышцы, кровеносные сосуды и серый ствол главного нерва; затем помедлила, трижды вздохнув и дав зияющим ранам время остановить кровотечение, после чего острием ножа вскрыла сустав, соединяющий руку с телом – телом, которое она спасала, оставляя в цепком капкане погибающую конечность.