Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

– Цзюнь Бэй… – начинает Лаклан, и его голос становится строже, но она поднимает руку:

– Ты прав в одном, – говорит она. – Я не хочу убегать. Я пришла сюда сегодня потому, что хотела, чтобы ты посмотрел на это.

Ее взгляд становится стеклянным, а жгуты вновь разгораются позади нее. Я в замешательстве смотрю, как она моргает, разрывая сеанс. Она включила ограждение, но я не понимаю, зачем она это сделала. Она же пыталась сбежать. И, скорее всего, продумала план побега и вооружилась. Нашла способ пробраться мимо охранников. Но вместо этого она сжимает руки в кулаки и поворачивается к струям света. Коул крепче сжимает меня в объятиях, и осознание обрушивается на меня, вызывая тошноту.

Она пришла сюда не для того, чтобы сбежать. Она пришла сюда умереть.

– Остановите ее! – ревет Лаклан, и стража бросается вперед.

Но и Цзюнь Бэй не стоит на месте.

Ее глаза зажмурены, волосы развеваются на ветру. Она быстрая, но маленькая, и охранники настигают ее. Руки в перчатках хватают девочку за запястья, за волосы, отрывают ее от земли.

– Отпустите! – кричит она, вырываясь из рук.

Она ударяет одного охранника по каске, другого бьет локтем в горло, только их слишком много. Один из них спотыкается и падает на ограду, и половина его тела развеивается пеплом по ветру. Но остальные опрокидывают Цзюнь Бэй на землю и оттаскивают от синего колышущегося ограждения, пока она кричит от ярости.

– Успокойте ее! – кричит Лаклан. – Быстрее!

Охранники крепче сжимают тело девочки. Один из них достает из кармана пузырек.

И тут она внезапно перестает сопротивляться.

Взгляд становится стеклянным. Губы бесшумно двигаются, словно она кодирует, и от этого у меня на затылке волосы встают дыбом. Я не знаю, что она делает, но чувствую что-то… тень воспоминания в моей памяти. Что-то жестокое и отчаянное. Что-то серьезное.

Цзюнь Бэй смотрит в глаза Лаклана и нашептывает команду, а затем солдаты падают на землю.

Я зажмуриваюсь и закрываю лицо руками. Воспоминания врезаются в меня, словно метеориты в землю. Ограждение. Охранники. Взлом их панелей. Видение с Цзюнь Бэй исчезло, но образы продолжают мелькать в голове.

Коул сильнее сжимает меня в объятиях, когда мои ноги подгибаются, а перед глазами начинают плясать серебристые блики.

– Посмотри на меня, – уговаривает он. – Посмотри мне в глаза. Я здесь. Я реальный.

Я сжимаю его футболку в руках, пытаясь сделать вдох, но легкие не слушаются. Я всю неделю пыталась держать свое прошлое под замком, но когда увидела Цзюнь Бэй такой, что-то раскололось внутри. Дверь в детство открылась, а стены осыпались. Тело дрожит, воспоминания о скальпелях и проводах проносятся в голове, как стая перепуганных птиц.

– Это лишь видение. – Голос Коула дрожит. Он обхватывает мое лицо руками и прижимается лбом к моему. – Кэт , пожалуйста, возвращайся ко мне.

Я моргаю, разгоняя серебристые блики у меня перед глазами, и смотрю на него. Мое имя на его губах словно маяк для корабля в шторм. Его светло-голубые глаза прикованы к моим, и как только наши взгляды встречаются, я снова могу дышать. Ураган воспоминаний стихает, а перед глазами все проясняется. Я смотрю на то место, где стояла дрожащая Цзюнь Бэй, и у меня возникает мысль: «Это была не я».

И от этой мысли по телу проносится волна ужаса. Девушка, которую я только что видела на поляне, не походила на другую версию меня – она выглядела как совершенно другой человек. Это было заметно в выражении ее лица, в ее позе, в ее поджатых губах. Я думала, что держала свое прошлое под замком из-за страха, что воспоминания окажутся болезненными, но теперь уже не так уверена в этом.

Может, меня пугала мысль, что эти воспоминания на самом деле вовсе не мои.

– Я не… она, – глядя на Коула, шепчу я.

Знаю, что он тоже видит… правду, с которой мне не хотелось сталкиваться. Я думала, что смогу запереть прошлое в дальнем углу, чтобы сосредоточиться на поимке Лаклана, но это оказалось безумной затеей. Лаклан сказал мне, что дал мне свой интеллект – скрестил мой разум со своим, – но мне все еще не хочется в это верить.

И теперь я чувствовала разрастающиеся противоречия внутри. Стену между ее прошлым и моим настоящим.

– Я знаю, что ты не она, – шепчет Коул. Его пальцы дрожат, когда он обхватывает мой затылок и прижимает меня к себе. – Ты такая, какая есть, Кэт. И не должна забывать об этом. Просто оставайся такой, какая ты есть.

Я закрываю глаза и прижимаюсь лицом к его плечу. Я все еще пытаюсь отдышаться и успокоить бешеный пульс. Уверена, Коулу было так же тяжело смотреть на это видение, как и мне, и я не понимаю, как он держится. Юноша делится со мной своими силами прямо сейчас, поддерживает меня. И только благодаря ему я все еще стою на ногах.

– Пойдем, – отстраняясь, говорит он и крепко сжимает мои руки. Коул бросает взгляд на траву, где охранники повалили Цзюнь Бэй. – Давай спустимся к ручью, чтобы ты могла умыться. Нам вдвоем здесь не по себе.

Он закидывает рюкзак на плечо, не выпуская моей руки, и даже простого соприкосновения наших ладоней достаточно, чтобы успокоить меня. Он уводит меня с поляны, и, пока мы идем между деревьями, Коул остается все таким же молчаливым и напряженным.

– Не этого ты ожидал от возможности побыть со мной вдвоем? – спрашиваю я.

Он издает смешок:

– Да, точно не этого.

Мы спускаемся со склона. Петляющий по заросшим мхом валунам ручей глубиной по колено. Коул расслабляется, как только мы приближаемся к нему. Он бросает рюкзак у кромки воды, снимает и аккуратно складывает куртку, кладет ее на каменистый берег. На нем остается лишь майка с белыми рогами «Картакса» на груди, из-под которой виднеются шрамы. Его черные матовые лей-линии вьются по коже от панели к внешним уголкам глаз.

– Я должен был предупредить тебя о таких записях, – говорит он. – Ты найдешь еще подобные на панели после полной ее установки.

Я опускаюсь на колени у ручья и погружаю руку в воду, пытаясь смыть грязь.

– Что это было?

Коул подтягивает штанины и садится на корточки рядом со мной.

– Это была VR-запись, воссозданная из видеоархивов. Мы делали такие, чтобы сохранять моменты, которые не хотели забывать. Иногда Лаклан стирал наши воспоминания, и мы возвращались с экспериментов, которые длились несколько дней, не зная, что происходило последние несколько недель.

Я замираю и просто смотрю на него несколько мгновений.

– Это ужасно.

Он зачерпывает воду из ручья и брызгает себе на лицо.

– Иногда воспоминания не стоят той боли, которую они в себе несут, – отвечает он. – Все, что считали важным, мы шифровали и сохраняли в VR.

– Так у тебя тоже есть подобные VR-записи? – спрашиваю я.