Фредерик Браун - Конец великой войны [По страницам военной фантастики]

— Ах, пожалуйста, — радостно воскликнул Донован, — я еще не видел ни одной из наших славных подводных лодок.

В эту ночь Хью прислушивался к храпу старика. Потом встал и вынул из саквояжа коробку с сотней сигар. Он долго нюхал коробку, пока не убедился, что она ничем не пахнет.

— Хорошенький подарок, — пробормотал он с тихим смехом и, спрятав коробку обратно, лег и заснул.

На следующий день вечером Хью со старым рыбаком спустились к морю. Минут через двадцать невдалеке показался перископ подводной лодки.

Потом вынырнула и вся лодка, и в шлюпке, спущенной с нее, к берегу подъехали несколько офицеров. Старый рыбак представил коммивояжера морякам, и они радостно приветствовали его. Недаром же его привел их верный помощник и слуга фатерланда.

Со скромностью, подобающей представителю табачной фирмы, Хейм попросил разрешения преподнести экипажу несколько трубок, которые были, кстати, с ним как образцы. Предложение было принято, и Хью поехал вместе с офицерами к стоявшей вдали «U-00».

Экипаж лодки был в восторге от новеньких трубок, и Хейма угостили пивом. Уходя, коммивояжер расчувствовался и достал коробку с сотней сигар.

— Вот вам, голубчики, еще маленький подарок, — сказал он. — Курите их и вспоминайте наш дорогой фатерланд, откуда я их вывез.

Хью продолжал жить в грязном домишке старого рыбака, играя роль ярого патриота своего фатерланда. Но старику пришлось уехать в Хаммерфест за провизией для подводной лодки и в его отсутствие один из его приятелей в своих странствованиях по морю наткнулся на «U-00».

— Тут что-то нечисто, — волнуясь, рассказывал он Хью, к которому прибежал поделиться новостью. — Все люки были открыты и ее наполовину залило водой. Мы подъехали к ней и увидели, что весь экипаж, все офицеры мертвы.

— Странно, — заметил Донован. — Смерть, верно, была моментальной.

— Да, производит впечатление, что они задохнулись. Кому-то, верно, пришло в голову всплыть на поверхность и открыть люки, но и тот погиб. Германскому консулу в Хаммерфесте дали знать, а лодка пока стоит за теми скалами.

Через десять минут Донован ехал с приятелем старого рыбака в лодке, чтобы взглянуть на «U-00».

Вот он опять входит на мостик подводной лодки. Спускаясь вниз, он почувствовал легкий запах гвоздики. В трюме лежали мертвые матросы в разных позах, а на столе стояла открытая коробка с сигарами. Донован взял коробку и спрятал ее в карман. Возвращаясь же обратно на берег, Хью незаметно выбросил ее в море.

Три дня спустя английский пароход, которого так нетерпеливо поджидала «U-00», благополучно прошел мимо черных скал в Белое море.

В немецких газетах умолчали о гибели подводной лодки «U-00».

Антигравитационный луч // The Electrical Experimenter. 1916, май.

Это было ноябрьским утром, мрачным, пасмурным, сырым. За ночь туман окутал Лондон точно саваном, но к одиннадцати часам утра он рассеялся, хотя утро все-таки больше походило на сумерки, чем на утро. Хью Донован стоял у окна комнаты, служившей ему и гостиной, и фотографическим ателье, и задумчиво глядел на унылую Пакингтон-стрит.

Окрестности Эссекс-род вообще не живописны и не смотрят привлекательными, особенно в пасмурный зимний день, когда лондонское небо кажется сделанным из свинца, а тротуары — вымазанными черным жиром.

Хью Донован сегодня встал необычайно поздно. Было уже одиннадцать, а он все еще стоял у окна в стареньком халате, небритый и нечесаный. Обыкновенно он вскакивал с постели уже в семь утра и одевался в пять минут, как все люди, которым приходится много путешествовать. Но, сказать правду, предыдущая ночь его прошла довольно бурно.

В семь часов он пообедал вместе со своей невестой, мисс Мабель Меткаф, и ее братом в модном ресторане, потом был с ними в театре, потом, все с ними же, поужинал в «Савой-Отеле», проводил их домой, поцеловал невесту, пожелал ей спокойной ночи и, взяв такси, отправился к себе домой, на Хаф-Мун-стрит. А там переоделся из фрака в пиджачную темно-коричневую пару, надел потертую мягкую войлочную шляпу и, пожелав «приятных сновидений» своему тощему камердинеру Беттинсону, вышел на улицу и зашагал по Пикадилли, небрежно помахивая тросточкой, словно беспутный фланер, вышедший из дома, чтобы окунуться в ночную жизнь столицы.

На площади Цирка он взял такси и велел везти себя на Майдавэль, где отпустил такси и снова зашагал по длинной и широкой улице. Дойдя до угла соседней улицы, он остановился, закурил папироску, постоял немного, как будто в нерешимости, потом перешел на другую сторону улицы и принялся внимательно разглядывать соседний дом, в особенности одно из окон бельэтажа. Потом, укрывшись в тени подъезда, стал ждать.

Подняв воротник и поеживаясь от сырости, он простоял так с полчаса, пока до слуха его не донеслось пыхтение подъезжавшего мотора. Тогда он стрелой перебежал дорогу и стал возле подъезда дома, к которому приглядывался раньше.

Из подкатившегося таксомотора вышел господин лет под сорок и помог выйти даме без шляпы, в изящном светлом манто. Мужчина расплатился с шофером и повел свою даму в подъезд, когда внезапно Хью, притворяясь пьяным, заступил им дорогу.

— Пошел прочь, пьяная скотина, — прикрикнул на него господин, беря под руку даму.

— Из-виняюсь, — бормотал Хью. — Прошу прощения, мадам.

Он в свою очередь взял даму за руку; она вскрикнула, спутник ее схватил Хью за шиворот и отшвырнул его:

— Проваливай. Как тебе не стыдно! Пьян, как стелька.

— Пьян. Это точно. Выпил — с вашего позволения. Ведь вот потеха-то. Я думал — вы мой брат Чарли. Но до чего похожи. Две капли воды. Из-виняю-юсь. Вы извините меня?

— Пойдем же, милый, — взмолилась женщина, и по акценту ее Хью сразу услыхал, что она не англичанка. И, быстро вытащив из кармана электрический фонарик, направил свет его на лица обоих — господина и дамы.

— Идем же, ради Бога, — взволнованно воскликнул господин. Он отпер дверь своим ключом, и оба скрылись за дверью.

— Гм, недурно сыграно, — бормотал Хью, с наслаждением затягиваясь папироской. — Я не ошибся. Лицо то самое, которое я видел на площади Массена в Ницце три года назад; этих мелких складочек по углам рта не узнать невозможно.

В тумане он дошел пешком до Эджвер-род, отсюда доехал в такси до Ислингтона и потом опять пешком до дома.

Но и добравшись, наконец, домой, он лег не сразу, а еще часа два возился с какими-то странными приборами, которые хранились у него под ключом в шкафу, дистиллируя какую-то темную жидкость в большой стеклянной реторте и внимательно следя, как эта жидкость кипела, покрываясь пузырьками, на бледно-голубом огне спиртовки.