Алексей Хохлатов - Неосфера 2053. Эпоха после блокчейн [litres]

Сначала можно будет увидеть, как многие богатые станут бедными, а бедные – богатыми, и через какое-то время произойдёт перераспределение капиталов, их взаимообмен, и картина сбалансируется.

Каждый человек, обладающий любым другим, кроме умения зарабатывать деньги, талантом, будет богатым.

Последнее, что стоит отметить в этой главе: при введении новой валюты, измеряющей символический капитал, функция цензуры сводится до одной опции: внедрение критериев оценки. Биться над «идеологической чистотой» произведений нет необходимости, вполне достаточно просто не поощрять нежелательное. Это автоматически делается самими людьми, обществом, в меру «его испорченности».

Современное государство является гарантом обеспечения денежной массы, необеспеченные деньги считаются фальшивкой; но оно не должно являться гарантом обеспечения симок. Этим обеспечением будут настоящие шедевры: произведения, не только признанные во всём мире национальными достояниями разных стран, но и любые, вновь появившиеся на свет. Эмиссия симок (в электронном виде) происходит в количестве, соответствующем культурной ценности продуктов и услуг общества по субъективной оценке, так как каждый обладатель культурной ценности сам назначает им цену в симках и производит их эмиссию, о чём создаётся запись в открытом электронном реестре. В этом же реестре остаются записи обо всех передвижениях симок от одного владельца к другому. И технология ведения этих записей должна быть железобетонно защищена от взломов, распределена по всем участникам культурного сообщества и равнодоступна им.

Любой желающий может инициировать эмиссию симок, заявив о ней электронной системе, и она осуществит её в размерах, соответствующих культурной ценности его продукта. При этом в симках, информация о которых содержится в сим-картах мобильных телефонов, хранится и информация об изначальном происхождении конкретной симки. Деньги, говорят, не пахнут, то есть они – обезличенная масса. До меня их мог держать в руках пенсионер, политик, бомж, преступник, ребёнок, используя их в целях сугубо своих. Символический капитал соткан совсем из иной материи: он обеспечен не золотом, которое можно добыть кровью, своровать, переплавить из чего угодно и т. п., а конкретными культурными продуктами, поэтому он не может быть обезличен. Каждый, кому попадает в руки конкретная симка (да-да, это валюта женского рода, так же, как и деньга), знает чем она изначально подкреплена (на основании какого произведения искусств эмитирована) и в каких взаимообменных операциях участвовала. Таким образом, человек может выбирать симки, исходя из своих эстетических предпочтений. Самые популярные симки будут сигнализировать эмитенту и всему обществу о востребованности тех или иных культурных течений, на их основе можно будет определять тенденции, а значит, можем подстраиваться под них и их преображать. Таким образом, легче будет и отследить «фальшивомонетчиков», если таковые найдутся (зачем ворам культура?). Представьте себе: при получении той или иной симки, вам становится известна вся её история! И симки приобретают неодинаковые свойства: какую-то из них вы предпочтёте получить, а иная вам и даром будет не нужна. Своеобразный нумизмат.

Возвращаясь к поднятым выше вопросам о способах максимально безошибочного определения человеком товаров и услуг, в которых он действительно нуждается (потребительская навигация, описанная в главе 4), добавляем ещё один способ: культурная валюта (валюта символического капитала, симка).

Важно не отдавать функций контроля/учёта/перераспределения/ эмиссии государству, хотя оно должно быть включено в процесс как один из участников сообщества и эмитент, потому что является держателем огромного числа культурных ценностей. У этой системы не должно быть глашатая, это распределённый между всеми реестр, где не может быть принято никаких решений, разве что только технического характера, поскольку функция системы исключительно исполнительская.

О, это было что-то: когда появились первые робкие попытки со стороны некоторых людей согласиться открыть свою личную жизнь, как эксперимент и одновременно пример для подражания, – общество как будто сошло с ума. Будто в сети было мало всякой всячины! Наблюдать за реальной жизнью реальных людей в режиме реального времени оказалось куда более интересно. И, конечно же, это был очень смелый шаг со стороны первых добровольцев: совершенно очевидно, что к их жизни будет приковано внимание миллионов любопытствующих. Зато это гарантированная популярность, хоть и весьма сомнительная. Людей как с цепи срывало: возможность неограниченно наблюдать за жизнью глазами другого человека буквально лишала рассудка, ажиотаж был больше, чем во время футбольных матчей.

Повара и директора, стюардессы и заключённые, водители и президенты компаний заходили на сайт, где транслировались изображения с гаджетов первых добровольцев, лежащих на хрусталиках их глаз в виде линз. А так как изображение с этого сайта можно было просто переключить к себе в гаджет, возникал эффект прямого присутствия и участия. Резкие пики посещения этого сайта наблюдались угадайте когда? В момент приёма пищи? Философских бесед во время прогулок по парку? Экстремальной езды на велосипеде? Нет! Вы угадали: в процессе гигиенических процедур и интимных сцен. Можно только представить себе, чем занимались зрители в это время. Представили? Да, бывало, что несколько человек собирались вместе, чтобы посмотреть на это, и тогда в ход шёл коллективный разум и вся сила неуёмной фантазии. Некоторые делали ставки, как в спорте, или увлечённо спорили: «она сейчас завизжит», или: «ну и физиономия у тебя со щёткой в зубах, неужели и у меня такая!», «так можно и весь нос себе выковырять!»

Но, как и предсказывали специалисты, по мере распространения открытого образа жизни и возможности подглядывать за любым из добровольцев, которых становилось всё больше и больше, интерес к тому, что в обществе раньше считалось полным табу, уменьшался. Запретный плод сладок: этот непреложный закон ранее порождал огромное количество насильников и насилия, нарушения законов и правил. А сейчас: кого и как насиловать, за кем и зачем подсматривать, если всё у всех открыто? Причём, если у первых добровольцев был выбор: отключиться от эксперимента в любой момент или на время, или навсегда, то каждый последующий желающий поучаствовать в этом процессе был всё смелее и смелее и не нуждался в оговорках.

Раньше, не менее чем сейчас, каждый понимал, что любой человек делает «это» и без одежды выглядит известно как, но интерес заглянуть по ту сторону тайны был велик во все времена! Ну заглянешь, и что?… Лицо, плечи, кисти рук – всегда открыты и почему-то не вызывали никогда такого нездорового интереса, как те части тела, которые вечно прячутся под одеждой. Животные вот ничего не скрывали и не скрывают, и как-то при этом живут! Странно, да? Чем продиктовано такое поведение человека? Что стоит за этой «интеллигентностью»?