Алексей Корепанов - Стрелы в полёте. Круги рая. Охотники неземные

– Э–э, нет, – Сергей поводил пальцем из стороны в сторону. – Так поступил бы ты, – он сделал ударение на «ты», – Дмитрий Вергун, а не доисторический жрец. Психология у них была другая – я ведь тоже кое–чему учился. Нас иногда удивляют поступки древних, потому что мы судим о них с собственной, современной точки зрения. Жрецы Аатона готовили из нас ис–пол–ни–те–лей – и ничего более!

Дима некоторое время молчал, сосредоточенно хмуря брови. Затем поднял глаза на Сергея:

– Может быть, где–то ты и прав. Психологический фактор, действительно, необходимо учитывать. В разные времена – разные воззрения и подходы… Но почему же тогда Гость – тоже человек далекого прошлого – считает необходимым разъяснить нам цель Ритуала?

– Ты же сам только что сказал: разные времена – разные подходы. Гость ведь – не современник атлантов…

– Ладно, пусть будет так, – Дима опять надавил ладонями на столешницу. – Доказательств–то у нас все равно нет, а есть только эмоции и сугубо субъективные впечатления…

– И дискуссия наша в данном случае абсолютна бесполезна, – вмешался Большевик, – потому что отказаться от Ритуала мы не сможем, согласны? А посему предлагаю перейти к обсуждению наших конкретным действий. Между прочим, я знаю одно удобное местечко – и дубовая рощица там есть, и речка, и ближайшее село достаточно далеко – километров за пять. Бывал там на рыбалке, годика два назад.

– Эх, мальчики! – вздохнула Вика и мечтательно заложила руки за голову. – А что если я там, в Атлантиде, была дочерью каких–нибудь знатных и богатых людей? Ну, например, потомственных народных депутатов…

Сергей просыпался, и все никак не мог проснуться, вновь и вновь проваливаясь в холодную бездну, из глубины которой, перекатываясь и дробясь, доносился чей–то угрожающий голос. Там, внизу, мелькали какие–то неясные тени, и со всех сторон веял ледяной ветер, проникающий до костей, превращающий сердце в снежный комок, все слабее и слабее трепещущий в холодной окаменевшей груди…

Последним неимоверным усилием Сергей вырвался таки из мерзлых объятий сна и сел на постели, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, чтобы согреться, и все еще ничего не соображая. Так он сидел, постепенно осознавая свое положение в пространстве и времени, слушая раздающиеся в темноте однообразные звуки, и наконец в голове у него окончательно прояснилось. Была ночь, по соседству вновь размеренно похрапывал Большевик, и в комнате было холодно. Сергей приложил ладонь к закрывающей батарею декоративной плите – из проделанных в ней отверстий сочился едва уловимый намек на тепло.

«Балконная дверь!» – сообразил он, шепотом выругался, выбрался из постели и, выставив перед собой руки, медленным шагом начал пробираться в потемках в соседнюю комнату.

Перед тем, как устроится спать на диване в гостиной, Дима настежь распахнул дверь на балкон, занавесив проем шторой, потому что гостиничный номер был донельзя прокурен Большевиком. Ночью изрядно подморозило, и этот холод и разбудил Сергея.

Закрывая балконную дверь, Сергей бросил взгляд наружу и убедился, что в городе безраздельно господствует ночь – в домах лишь кое–где светились вытянувшиеся в столбики окна лестничных клеток, а пустынная улица едва обозначалась – только отдельные ее куски выхватывал из темноты слабый свет редких фонарей.

Он вновь задернул штору, прислушался – Дима, в отличие от Большевика, не храпел – и, обхватив себя руками за плечи, вернулся в комнату. Забрался в постель, подоткнул со всех сторон одеяло, свернулся калачиком, пытаясь согреться. И через некоторое время понял, что заснуть ему почему–то не удается. Что–то крутилось в голове, но никак не давало себя осознать. Сергей был почти уверен в том, что это «что–то» связано с предыдущим прерванным сном, но не мог уловить, в чем же тут дело.

Остаток вчерашнего дня прошел, в общем, спокойно. Было решено, что Большевик и Вита вновь останутся в гостинице («Как в тюрьме!» – пожаловалась девушка), а Сергей с Димой поедут в указанное Юрой место, дабы удостовериться, что там ничего не изменилось со времен Юриной рыбалки – например, не выросли среди дубов коттеджи новых «хозяев жизни».

Потом занялись устройством Димы. Сошлись на том, что домой ему лучше пока не возвращаться – береженого Бог бережет, – и Юра, представившись психотерапевтом, сообщил по телефону Диминой жене, что ее мужу необходимо пройти небольшой курс лечения. С заведующим кафедрой дело уладил сам Дима, попросив заменить две его завтрашние пары и обещав быть на работе в понедельник. Выходило, что для проведения Ритуала у них есть три дня: пятница, суббота и воскресенье.

Затем, все вместе, они попытались отыскать последнего, восьмого, посланника – и вновь эта попытка ничего не дала. Либо восьмой успешно экранировался, либо по какой–то причине уже покинул мир живых…

Вечером Большевик вызвал своего врача и тот явился так быстро, что было понятно: пациент щедро оплачивает медицинское обслуживание. Заодно врач осмотрел и Диму и не обнаружил каких–либо серьезных последствий встречи историка с подручным Казачка–Лондара.

Юра с присущей ему легкостью решил вопрос с поселением Димы в их полулюкс, и все они, вчетвером, устроились у телевизора. Шла какая–то обычная вечерняя мура, Сергей чувствовал себя подавленным – да и каким же еще можно себя почувствовать под грузом всего обрушившегося на совершенно неподготовленную голову за столь короткий срок, – у остальных (он это тоже чувствовал) было аналогичное настроение… Поэтому когда Большевик предложил развеяться и поужинать в гостиничном ресторане, все встретили это предложение если не воодушевленно, то с оживлением.

Однако в ресторане это оживление как–то само собой угасло. В полутемном холодном зале было почти пусто, раздражающе гремела разухабистая музыка и было ясно, что в это «место для увеселения» давно уж заросла народная тропа…

Просидев больше часа и все–таки дождавшись заказанного ужина, они вернулись на седьмой этаж, и Вика ушла к себе, а Сергей, Большевик и Дима еще немного помаялись у телевизора, и Большевик своими сигаретами довел атмосферу полулюкса до состояния смога.

Говорили мало, собственно, не говорили даже, а перебрасывались редкими фразами, не касаясь того дела, которое их всех объединяло. И только уже забравшись в постель, Большевик счел необходимым отдать распоряжение:

– Выезжайте пораньше. Может, завтра со всеми делами и управимся.

– Пораньше – это как, часов в семь? – спросил Сергей.

– Где–то так. Плюс–минус полчаса.

– Боюсь, просплю без будильника. У меня такое ощущение, что я весь день мешки с кирпичами таскал. Пирамиду Хеопса возводил…