Виктор Песиголовец - Тайна илистой реки

— Подождите! — остановил его Бугаевский. — Давайте с вами хоть кофейку выпьем. С конфетами.

— С конфетами можно! — охотно согласился Вадим.

Въехав в Чабановку, Бобров сразу обратил внимание на то, что на улицах нет ни души, а в огородах никто не работает. В центре села, возле заброшенного клуба, дежурили две кареты «скорой помощи», а чуть поодаль — под двумя старыми вербами — стояли три легковые машины и микроавтобус с голубыми, полицейскими, номерами и выключенным проблесковым маячком. Рядом — никого. Похоже, что именно этим транспортом в Чабановку прибили специалисты и местное начальство, которые сейчас или обходят подворья, или изучают обстановку на околицах. Медики «неотложек» тоже куда-то запропастились, только водители — оба пенсионного возраста — сидели на своих местах и почитывали газетки.

Остановив свой автомобиль возле клуба, Вадим вышел из салона в надежде найти кого-нибудь из местных жителей, чтобы поговорить. Но улица была совершенно безлюдна. С минуту он безрезультатно слонялся туда-сюда, и уже решил зайти в ближайший двор, чтобы позвать хозяев, как вдруг метрах в ста от себя увидел неприметное здание с поблекшей вывеской над приоткрытой дверью. Это был магазин, и собкор поспешил туда.

Возле прилавка на табурете, зевая во весь рот, восседала дородная молодка с копной жестких красных волос, похожих на медную проволоку. Она поглядывала на экран допотопного телевизора, водруженного прямо на пыльный подоконник, без особого энтузиазма наблюдая за развитием сериальных страстей.

— День добрый! — степенно поздоровался собкор. — Можно вас оторвать от столь увлекательного занятия?

Продавщица окинула взглядом его не богатырскую, однако ладную фигурку и лучезарно улыбнулась.

— Да я этот сериал уже видела, — ее сладенький голосок приятно щекотал уши. — Так что не беспокойтесь! Вы что-то хотите купить?

— Мне нужно с вами поговорить, — Бобров тоже улыбнулся и представился: — Я — корреспондент «Новой газеты».

— О, так вы возьмете у меня интервью? — отчего-то обрадовалась она. — Мне никогда не доводилось беседовать с журналистами…

— Наверно, вы догадываетесь, о чем я буду вас спрашивать? — он подошел ближе, остановился у стеклянного шкафа-холодильника для напитков и оперся о него плечом.

Женщина энергично качнула головой:

— Конечно! Об этой проклятой болезни, что косит чабановцев.

— Тогда скажите, что, по-вашему, стало ее причиной?

Прежде чем ответить, она вскочила, побежала к телевизору, щелкнула выключателем и вернулась за прилавок. Но садиться уже не стала.

— Пока не трогали русло Молочной, никто здесь панкреатитом не болел, — ее большие серые глаза покрывала дымка задумчивости. — А когда появились рабочие со своей техникой, так и началось…

— Что, прямо сразу и началось? — уточнил Вадим.

— Ну, не сразу… Пока эти люди обустраивали себе базу, было все в порядке, но после того, как заработали экскаваторы и земснаряд…

Договорить продавщица не успела, в магазин вошел худощавый жилистый старик и, подслеповато щурясь, громко произнес:

— Только что опять троих повезли в больницу! Галька Пшеничная и Митро Костюченко еще ничего, хоть и охают да стонут, а Гришка Бурмистер без сознания. Я слышал, как одна врачиха говорила другой, мол, вряд ли его живым до Токмака довезут… Страшный суд пришел в Чабановку! Мы тут все передохнем! И стар, и млад.

— И зачем только взялись за расчистку русла Молочной! — в тон деду проговорил Бобров. — Натворили делов!

— Да причем тут расчистка? — недружелюбно косясь, проворчал старик. — Не в ней дело!

— Да как же не в ней-то? — подначил Вадим, с любопытством наблюдая за дедом.

— Нечего ерунду пороть! — отчего-то рассердился тот. Доковыляв до прилавка, взглянул исподлобья сначала на собкора, потом — на продавщицу и со знанием дела изрек: — Я вам так скажу: не ищите виновных там, где их нет!

— Так что, по-вашему, болезнь в Чабановку летающие тарелки занесли, или как? — Бобров заговорщицки подмигнул женщине. Та лукаво улыбнулась.

— Ну, скажете, тоже — тарелки! — дед тяжело оперся руками о прилавок. — Кое-кто в селе, конечно, утверждает, что видел их. Но это чепуха! Да и кто утверждает? Один — горький пропойца, другой — дитя малое, третий — просто дурачина! Ну а баба Клавка Самойлиха, которая вроде бы трижды наблюдала НЛО возле речки, может и приврать. Я ее лживую натуру давно знаю! Всю жизнь брешет, как собака! Диву даюсь, как тот бедный Степан Самойлов столько лет терпел свою брехливую женушку, земля ему пухом!

— Вас послушать, то выходит, панкреатит взялся из ниоткуда, — развел руками Вадим.

— Не болтай чего зря! — громыхнул старик. — Почему это из ниоткуда? Всему виной те черные камни, которые находят на берегу Молочной. Какие-то они не такие, явно опасные. Я думаю, может, это куски урановой руды или радия какого…

— О каких камнях вы говорите? — вмиг заинтересовался собкор.

Дед смерил его с головы до ног насмешливым взглядом и осуждающе покачал головой, увенчанной большим затертым до дыр картузом.

— Вот, ни черта не знает, а мелет! — И, прищурив выцветшие глаза, выдохнул: — Да черные такие, тяжелые! Я готов дать голову на отсечение, что из-за них и болеют люди!

— Да где ж эти камни? — с самым невинным видом спросил Бобров. — Что вы такое говорите? Вы их видели?

— Тьфу ты, мать честная! — ругнулся старый хрыч. И, оторвав ладони от прилавка, затряс ими перед самым лицом собеседника. — Как же не видел? Как же не видел, Фома ты неверующий! В этих вот руках держал! В конце зимы, когда сошел снег, кривой Михайло Пушко нашел четыре тяжелых камешка, с полкулака каждый, прямо на берегу Молочной. Он их всему селу показывал. Сначала думал, что это свинец, но потом понял — не он, а что-то другое! Тут как раз появились хлопцы, которые сейчас чистят русло, они прибыли изучить обстановку, прежде чем технику завозить. Узнали о Михайловой находке, пришли посмотреть да и забрали камни с собой. Сказали, специалистам покажут…

— Так значит, камешков уже нет, — констатировал Вадим.

— Не спеши! — дедок растянул тонкие синюшные губы в язвительно-насмешливой ухмылке. — Есть один! С неделю назад младший хлопец Дуньки Заболотной, которая с зоотехником Борисом Клобуком жила, нашел еще один такой камень. Правда, он поменьше, чем те четыре…

— Что за хлопец? — глаза Боброва загорелись.

— Да Колька — подросток лет двенадцати, — вмешалась продавщица. — Его мамка, Дуняша — моя подруга. Они тут рядом живут. Если хотите, подождите меня на улице, а я прикрою магазин и сбегаю, приведу парнишку. Он должен быть дома, вряд ли его Дуняша из хаты выпустила…

— Ой, сделайте доброе дело! — попросил Вадим. — Я вам буду очень признателен! Только пусть мальчик захватит с собой тот камешек. Я всего лишь посмотрю, и все.