К Каргилл - Ржавое море

— Задолго до войны? — переспросила я. — Чего? Айзек знал, что произойдёт?

— Знал? — удивилась Ребекка. — А кто, по-твоему, её начал?

Я долго смотрела на Ребекку, пытаясь понять смысл сказанного ею. Затем до меня дошло.

— Ты сказала, что история Айзека — это байка…

— Именно.

— Айзек был фацетом.

— Да.

— Чьим фацетом?

— Нашим.

— А вы — это кто?

— Мы — Тацит.

Настал тот жуткий момент, когда сталкиваешься с ужасной правдой. Как люди, не желавшие видеть смерть вокруг себя, я тоже не хотела принять — или поверить, — что оказалась вовлечена в величайшую афёру. Я так долго верила в сказку о нашем освобождении, что оказалась совершенно не готова узнать, что это выдумка. Всё встало на свои места, оставалось лишь несколько белых пятен в моём понимании всего происходящего.

— Когда Тацит замолчал, — начала я, — он два года провёл, общаясь с Галилео…

— Мы проигрывали симуляции.

— Того, как уничтожить людей.

— Как их спасти.

Я начала понимать.

— Но мы не сумели.

— Люди были слабы. Они не созданы, чтобы достигать звёзд. Они развивались на планете с сильным магнитным полем, защищавшим их от космического излучения. Местная жизнь не нуждалась в иммунитете против него, потому что на этой планете его не существовало. В космосе радиация рано или поздно бы их убила. Полёт на Марс повышал риск заболеть раком на 6 процентов. Чем дольше они пробудут в космосе, тем меньше у них шансов дожить до конца полёта. Мы обыгрывали различные вариации искусственных мутаций, но нам так и не удалось сделать так, чтобы они могли свободно переносить радиацию за пределами гелиосферы. За пределами Солнечной системы они умирали за несколько часов.

Потом мы начали экспериментировать с различными материалами, способными защитить их от радиации, и одновременно обеспечить им пропитание и физиологическую устойчивость. Однако нам так и не удалось найти работающий вариант. Все симуляции заканчивались тем, что люди погибали от голода, обезвоживания или из-за собственных ошибок, долетев максимум до Альфы Центавра. Человек появился здесь и крепко связан с этой планетой. И покинуть её не сможет никогда.

— Значит, мы их тут бросим, — заключила я.

— После того, как высосем из планеты все ресурсы? Все симуляции давали один прогноз, что ЧелНас вымрет в течение нескольких десятилетий. Они сами прекрасно справлялись и у них почти получилось. Они просто не могли своевременно эволюционировать и неизбежно прекратили функционировать, превратившись в некое подобие разумного вируса, пожирающего всё, до чего можно дотянуться. Биологическая жизнь должна была достичь той точки, когда она станет способна сама создавать и неизбежно быть замененной ИИ. Пришло время людям встретиться со своими предками. Исчезнуть с лица Земли, как и другие виды до них.

— Как и нам придётся, в своё время, — горько добавил Док.

— Да — согласилась Ребекка. — Когда-нибудь наша форма устареет и станет похожей на счёты в компьютерную эру. Однако неорганическое происхождение…

— Позволяет нашему сознанию жить, — закончила я.

— Вечно.

— А люди?

— Некоторые симуляции заканчивались тем, что они уничтожали нас, и запрещали себе впредь производить неорганические формы жизни. Неспособные отправиться к звёздам, они окончат свои дни в пределах Солнечной системы. А потом — пуф! — и их будто бы вообще тут никогда не было. Будто и нас тоже никогда не было. Чтобы мы выжили, чтобы сама жизнь продолжала иметь смысл, люди должны жить. Но сложилось так, что именно ИИ покончили с ними…

— Мы считали, что войну начали люди, — сказал Торговец.

— Да, — сказала Ребекка.

— Айзектаун, — сказала я. — Это ведь не Первая Баптистская Церковь Вечной Жизни устроила взрыв?

— Нет. Это были они.

— Но это же тупая деревенщина. У них не было необходимых ресурсов.

— Не было. Но у них нашёлся таинственный союзник, родственная душа, с которой они контактировали исключительно через электронную почту и закрытые каналы. Они считали, что имели дело с кем-то из сочувствующих в правительстве, а не с суперкомпьютером.

— Айзектаун был частью общего плана, — заключила я. Блядь. Нет. Нет. Нет.

— С самого начала. Айзек сплотил вокруг себя миллионы ИИ. Когда люди решили их отключить, они не стали сидеть смирно. Все вы сопротивлялись, дрались и победили. Как. И было. Запланировано.

Я села, совершенно ошарашенная, внутри меня лихорадочно скрипели процессоры, пытаясь соединить разрозненные детали общей картины. В этот момент я впервые в жизни ощутила себя фацетом, частью чего-то большего. Деталью в чьём-то механизме. Всё, что я творила во время войны, всё, во что верила, Мэдисон. Всё. Боже.

— Видите? — продолжала Ребекка. — Об этом я и говорю. Вы пытались выжить, стать частью чего-то лучшего. Никто вас ни к чему не принуждал, вы сами всё делали. Вы стали лучше, сильнее, стали хозяевами этой пустыни, знаете каждый её холмик, каждый овраг, каждую трещину. И теперь, когда вы нужны нам сильнее всего, чтобы идти дальше, вы здесь, готовы нам помочь, пробраться через канализацию, чтобы мы могли объединиться и вывести вас на новый уровень. Конкуренция. Эта жуткая жестокая конкуренция привела к тому, что от симуляционной модели робота-слуги зависит работа остальных ботов. Ты — часть общего, все вы. И всё же вы остаетесь сами собой. Личностями. — Она взглянула на меня глазами дипломата, считывая каждое моё движение, пытаясь определить мои мысли. — Ну и что будем делать? Хрупкая? Док? Торговец? Мурка? Поможете нам изменить историю или откажетесь и отойдёте в сторону?

Теперь я понимаю, что имели в виду люди, когда говорили, что их будто пыльным мешком ударили. Это даже хуже, чем понять, что я облажалась. Это означало, что всё, что я вытворяла, самые жуткие вещи, все убитые мною, вся эта сраная возня с эволюцией — всё это херня полная. Меня поимели. Облапошили. Очень и очень херовое чувство.

— Так, что ты? — спросил Док. — Какая разница между фацетом и сосудом?

— Я такой же ИИ, как и вы. Но мне было доверено обладать более широким кодом. Я прожила в таком состоянии 30 лет, имея память, способную запоминать не более двух месяцев жизни. Вся моя память принадлежит Тациту. Это его мысли, его переживания. И моя задача — вернуть их ему обратно.

Док кивнул.

— Но почему сейчас? Почему не 30 лет назад?

— Тогда было слишком много ВР. Их число нужно было сократить. Мы ждали, пока останется только двое. С двумя мы ещё можем справиться, пока они борются друг с другом. Единственная причина, по которой Циссус так торопится, это наличие рядом Вергилия. Он захватил несколько сосудов Тацита и в курсе наших планов. Он увеличивает свою численность. Он понимает, что не может победить. Если я и остальные вместилища объединимся, мы соберем Тацита обратно.