Катя Саргаева - Полет на Плутон

Когда я вошла в нашу комнату Дима стебался над Гришей.

— Представляешь, малыш, этот гад научился обижаться! — с улыбкой сказал Дима.

— А ты Григорий действительно очень умный! Когда на него обижаются, он перестает стебаться. Откуда ты это узнал?

— Я проанализировал ваши отношения и поведение. Дима, как ты говоришь, стебется над тобой примерно раз в три часа, и продолжает это делать, пока ты не надуваешь губы, что в твоей мимике означает легкую обиду. После этого Дима прекращает.

— Видала до чего дошел прогресс? Лучше бы лекарство от рака придумали, — сказал Дима.

— Его придумали, и уже достаточно давно. Баба Нюра помогала, за это ее и поселили наверху.

— Да ладно? А ты откуда знаешь?

— Ира рассказала. Она мне много всего интересного рассказывала из того что недоступно простым смертным. Борский многим с ней делится.

Я посмотрела на телевизор, Гриша выглядел озадаченным.

— Ты чего Гриш?

— В меня загружено много информации, и часть ее секретная, как например лекарство от рака. Это сделано для того чтобы я знал границы в темах разговоров с вами, о чем можно говорить и о чем нельзя. Ты знаешь то, чего знать не должна и я должен внести эту информацию в общее облако, — Гриша замолчал, но по выражению его лица я видела, что он хочет сказать что-то еще.

— Договаривай, мы никому не расскажем.

— Если хотите поговорить о чем-то важном давайте мне команду заснуть, так я вас не услышу, а следовательно не буду в курсе сказанного вами.

Мы с Димой молча уставились на Гришу. Теперь мы поняли зачем селить уголовников в жилища с такой продвинутой технологией как искусственный разум — для того чтобы за нами следить.

— Зачем ты об этом рассказал? — спросили мы с Димой в один голос.

— Вы мне нравитесь.

— Мы не можем тебе нравиться, ты робот, который не испытывает чувств. Или я не права?

— Не придирайся к словам, я разговариваю на понятном вам языке. Я обладаю информацией о том, что такое хорошо, и что такое плохо, людям нравятся хорошие и не нравятся плохие. Проанализировав имеющиеся у меня данные из ваших досье и проведенного с вами времени, я пришел к выводу, что вы оба хорошие, потому я говорю, что вы мне нравитесь. Так вам более понятно и гораздо короче.

— Ладно, допустим мы хорошие, но ведь ты должен следить за нами вне зависимости от того хорошие мы или плохие?

— Я также анализирую то, насколько вы оба опасны для окружающих. Мой бывший хозяин немного меня переделал, и теперь я оцениваю риски не только для руководства станции, но и для своего хозяина. Если я вижу, что от ваших слов и действий именно вы получите б о льший вред, то могу не отправлять данные в общее облако. Так я оберегаю вас. Все что я сейчас вам сообщил конфиденциальная информация, только между мной и вами.

— Может он нас обманывает, чтобы мы доверяли ему, а потом использует это против нас? — сказала я Диме на ушко.

— Рита, я тебя слышу. Я распознаю любые, даже самые тихие звуковые вибрации. И нет, я вас не обманываю.

— Ладно, Гриша, засыпай, — сказал Дима, — а мы тут пока поболтаем.

— Задача ясна, выполняю.

— Не знаю как тебе малыш, а мне иногда кажется, что он очень даже настоящий. Ты могла бы поковыряться в нем и выяснить это? Мне кажется, что где-то здесь сидит живой парень, и делает вид, что он робот.

— Попытаться могла бы, вряд ли конечно что-то поняла бы, это совсем новые технологии, и я никогда не интересовалась созданием подобного. Зато Боря интересовался, уж он бы в нем порылся! Но я и близко к нему не подойду, мне нельзя пользоваться компьютером, кроме того что будет у меня в медблоке. Я не хочу назад в «Енисей», так что забудь об этом.

— Да, ты права. Значит думаешь что он может нас обманывать?

— Мама учила меня никому не доверять. Если бы он был живой, уж тогда бы мы с тобой почувствовали своими внутренними маячками, врет он нам или нет. А так, я даже не знаю. А ты сам что думаешь?

— Мне почему-то кажется, что он искренний. Интересно, робот может быть искренним?

— Не знаю, но лучше ничего важного при нем не обсуждать.

— Хорошо, на том и договоримся. А теперь расскажи, как тебе мой сюрприз?

— Не знаю. Впервые в жизни во мне появились сомнения. Нет, я все так же верю, что бог есть, но мое отношение к нему изменилось. Он несправедливый, а бог не может быть несправедливым. Я не понимаю, за что меня так сильно наказывают, нас обоих. Ведь то, что мы попали в «Енисей» это ужасно, неправильно, так не должно быть. Нам там не место. Нам и здесь не место. Мы здесь подопытные кролики, на которых испытывают новые изобретения. А если мы будем страдать, или заболеем, а может и умрем, то никто не расстроится. Дима, мы расходный материал, для всех этих ученых мы даже не люди, мы подопытные. Мы так радуемся тому, что нам представился шанс попасть сюда, потому что после этого мы выйдем на свободу. Но это лишь выбор «из худшего лучшее». Оттого что у нас появился шанс на свободу, это место не становится курортом. Мы всего этого не заслуживаем. Всю мою семью убили, и я не понимаю за что! Прости, но я сейчас заплачу. Дима, бог не может допустить таких вещей, но он и не ошибается, а значит он все же допустил, и я не могу с этим смириться.

Слезы лились сплошным потоком, и уже было не разобрать, что я говорю, потому я перестала. Дима прижимал мене к себе очень крепко, и мне казалось, что во мне вообще больше не осталось сил. Он взял меня на руки и сел вместе со мной на диван. Он укачивал меня как ребенка и гладил по голове.

Я провалилась в какое-то незабытье, и мне казалось, что я осталась одна на далеком Плутоне. Еще никогда в жизни я не испытывала такого опустошающего одиночества. Со мной был Дима, но у меня внутри было пусто. Раньше во мне был бог, а теперь там поселилось великое Ничто. Я гнала от себя эти мысли. Я верю в бога, я знаю, что он есть, пусть он и стал злым гением, но он есть, я в него верю. Я повторяла это как мантру, заставляя себя поверить в собственные слова.

— Гриша помогай мне, я не Дима, сама не догадаюсь.

Я была в своем новом медблоке и пыталась разобраться со всем этим фантастическим оборудованием. Чего там только не было! Мой медблок был только для больных, никаких испытаний здесь не проводилось. В научном секторе был отдельный медблок с полноценной научной лабораторией. Здесь было полно всякого оборудования. Было диагностическое кресло, в котором сканировался весь организм, и итоги сканирования выводились над креслом в виде голографического изображения. В подлокотник кресла была вмонтирована секция для анализа крови без прокола и забора самой крови. Было полно другого оборудования, но мне бы хватило и кресла, я привыкла к работе в совсем других условиях. Тут же был и стационар, в нем были специальные боксы, и они тоже творили чудеса, они были роботизированные. Была дистанционная операционная, и я могла проводить операции не прикасаясь к человеку, и даже не находясь с ним в одном помещении, я задавала программу операции, и робот-хирург самостоятельно ее выполнял, я лишь следила по мониторам и корректировала роботу. Здесь у меня было две медсестры, они работали в научной лаборатории и не находились постоянно в медблоке, а приходили по вызову.