Андрей Чемезов - Марсианская практика в лето 2210

— На электронах! — отшутился дед.

Она провела анкетирование. Сделала всё, как положено. Задала деду надлежащие вопросы, и сказала в завершение:

— Теперь отправляю наш разговор в архив, на идентификацию заявителя и автоматическое восстановление документов. Добавить что-нибудь от себя желаете?

— Конечно, желаю: спасибо, родная!

— Добавляйте!

— Спасибо, желанная!..

Она смутилась, покраснела:

— Ну, конечно! Я-то думала, вы ещё что-нибудь скажете!..

— Скажу: пусть у тебя в старости не будет таких проблем, какие у меня, родная! Ты это заслужила!

Она прошептала, не по форме, конечно: «На здоровье!». Было заметно, что искренней любовью пожилого человека она дорожит больше, чем предписанной ей формой общения… Поклонилась, перед тем, как исчезнуть с экрана, сказала «До свиданья!..» и исчезла. Фея…

Вместо неё на экране появился номер телефона галактической социальной службы спасения, с надписью: «Всеохватная помощь пожилым людям и инвалидам. МАРС».

Я почувствовал гордость за эту планету!

Наконец, к нам из операционной вышел врач не без надежды во взгляде и сдержанно сообщил:

— Не беспокойтесь! С Никитой всё в порядке.

— Он приходит в себя?

— Да! И это не в последнюю очередь благодаря вашей… мысленной поддержке. От всего сердца спасибо, от сердца доктора спасибо и от моего тоже. Можете возвращаться домой со спокойной душой.

— А он выздоровеет полностью?

— В этом нет сомнений!

— Спасибо!

— На здоровье! — сказал врач и удалился, нам поклонившись.

Прошло несколько дней, вновь начались выходные. Наши практические занятия завершились полностью, мы имели впереди несколько свободных дней… Всё бы ничего, да вот Никита в госпитале! За неполную неделю он успел придти в норму, но до выписки оставалась ещё неделя. К возвращению домой, то есть к вылету космолёта из Космопорта на Москву, он успевал, конечно, у него было время ещё поболеть до отлёта, даже с лихвой, но вот на охоту с нами он уже никак не успевал, и это было печально.

Мы регулярно навещали его все дни, пока он находился в госпитале, разговаривали с ним о том, о сём, и вот что выяснилось: никаких неизгладимых последствий его ужасной выходки в открытой марсианской среде не было видно, во всяком случае нам. И это казалось странным, необъяснимым, но очень желанным свершением! Никита к произошедшему и вовсе относился с юмором, в общении с нами он был, как всегда, учтив, весел и беззаботен. Таким задорным парнем он и был до потери сознания… В общем, восстановился вроде бы, шёл на поправку. Казалось нам, что на его физическом состоянии то, что он сделал, уже никак не могло отразиться в перспективе. Но это только нам так казалось…

Естественно, Никита немало расстроился, узнав, что на Марс его больше не пустят, никогда и ни при каких обстоятельствах . Он осознавал суровость этого решения, но не до конца осознавал свою вину в этом деле, то есть не понимал, за что его так… До этого же он постоянно думал о Марсе, бредил им, как и все мы, строил планы на будущее, связывал их исключительно с Марсом! Мы все в одной команде с детства росли и, откровенно говоря, с раннего возраста лелеяли мечты встречать рассветы в постелях со своими жёнами на Марсе…

Отказали Никите в полётах на Марс по результатам медицинского обследования, в ходе которого в его голове выявили какой-то изъян… Дело в том, что по правилам санитарно-методологического контроля Никите, после того, что он сделал с собой в открытой марсианской среде, следовало провести обследование головного мозга на томографе, проверить так сказать содержимое его черепной коробки, что и было сделано. В результате на снимке головы, сделанным томографом, обнаружилось то, чего бы никто никогда не обнаружил, не соверши он поступок свой: аномалия на том участке мозга, который отвечает за поведение человека. Наличие этой аномалии и стало основанием для запрета полётов на Марс.

Если бы Никита не вытворял свои идиотские фокусы, то никто бы не вправе был рыться в его черепной коробке и искать в ней то, что могло бы стать основанием для вынесения столь сурового вердикта! В медицинской практике существует запрет: нельзя безосновательно искать какие-либо дефекты в мозгу у людей. Поэтому их и не ищут, пока сами дефекты не проявят себя в поведении человека. Закон есть закон, он исполняется. Никита сам, можно сказать, спалился: своим поступком он доказал, что у него с головой что-то не так, чего-то ему не хватает… может быть, витаминов голове не хватает, может быть умения держать себя в руках, не тратить энергию попусту — он ведь действительно легкомысленен, с этим не поспоришь… Вот медики и вынуждены были произвести обследование головного мозга Никиты, с тем, чтобы обосновать свой запрет на посещения им Марса, с медицинской точки зрения!

Увы, не только раскаяния, но и страха от непосредственного контакта с марсианской средой в его глазах мы не заметили, это печалило нас. Казалось нам даже, что мы перепугались за него больше, чем он за себя сам! Конечно, это плохо. Это не сказать как плохо. Ведь он же взрослый человек! Он должен осознавать, что он делает, должен нести ответственность за свои действия. А он не слишком-то к этому и стремился, так получается… Это означало, что Никита не вполне владеет собой либо не отдаёт себе отчёт в том, что он делает. В кризисной ситуации такое поведение может стать причиной чьей-либо гибели по его вине, скорее всего его собственной гибели… Об этом прямо было сказано в медицинском заключении, составленном по результатам обследования Никиты. По-русски говоря, дурачок он. Но мы любили его и таким!

Никита если и жалел о чём-то, то не о поступке своём, а о том, что ему больше не позволят летать на Марс. Вот это наказание его коробило сильно. Однако, зная о том, что произошло, мы надеялись на большее…

— Наверное, доктор был не совсем прав, говоря о беспросветной тупости тех, кто рискует вкусить «свежий воздух» Марса, — сказал как-то Михаил, пытаясь оправдать Никиту. — Может быть, и в самом деле он поступил неблагоразумно, но всё-таки опыты над собой такого рода не всегда оканчиваются потерей сознания и госпитализацией. В литературе описано немало правдоподобных случаев, когда всё проходило более-менее гладко.

— Вот только зачем и кому это нужно?! — удивился я.

— Как это зачем? Для приобщения к марсианской среде. Когда-то ведь надо начинать это делать! Кто-то же должен становиться первым среди свободнодышащих! Вот люди и идут на риск…

— Но ведь не так это делается! Да и ради чего становиться первым? Чтобы удовлетворить своё тщеславие?..

— Нет, здесь имеет значение совсем другая причина, объясню тебе её так: тот, кто первым научится дышать марсианским воздухом свободно, без поддержки вспомогательных средств — сначала до 10 минут кряду, допустим, потом, может быть, и до часу, потом и сутками напролёт (!!!) — тот станет похожим на ихтиандра, а заодно подаст вдохновляющий пример всем остальным марсианским поселенцам. Ведь качество воздуха, благодаря принятой международной программе по терраформированию Марса, год от года улучшается, но ещё не скоро оно достигнет той стадии, когда воздух станет пригоден для свободного дыхания. Тем не менее, рано или поздно наступит такой момент в марсианской истории, когда все, марсиане и гости планеты, смогут дышать воздухом Марса совершенно свободно, без масок, но подавляющему большинству всё же будет не хватать при этом мужества и смелости, чтобы снять с себя маски… Вот тут-то и понадобится вдохновляющий пример героя-первопроходца! Его имя будет увековечено в памяти народов, в названиях городских улиц и площадей. Я в этом уверен!