Андрей Чемезов - В поисках марсианских сокровищ и приключений

— Почему это агент, да ещё и двойной?

— Ну, как! Ты ведь знаешь больше, чем простой агент! — растолковал Радик.

— Да? И что из этого?

— А то…

— Нет… А что если ты — странник во времени? Расскажи, пожалуйста, интересно ведь!

— Нет, я не странник во времени!

— Ну, да, вы бы ещё про царя Ивана Грозного вспомнили! — неожиданно выпалил дядя Петя, не сдержавшись. — Да кто его знает, что было тогда — в конце двадцатого века, почти двести пятьдесят лет назад?!

— Вот дойдём сейчас до машины и… будем пытать тебя: откуда столько информации?.. На кого работаешь, брат?!. — улыбаясь, мы подходили с такими вопросами к «Кулаку».

Но, конечно, никто и не собирался всерьёз наезжать на Руслана. Нас всех всё устраивало. И Руслан это понимал. Он видел, что мы шутим — улыбался в ответ, ибо догадывался, что мы… на самом деле восхищаемся им, восторгаемся его, никому доселе не известными, способностями и подвигами! Сердца наши были преисполнены радостью и благодатью, а души — счастьем неописуемым, покудова мы находились с ним рядом, с этим удивительным человеком!.. Храбрость души его, открытость, честность, что не всегда даже среди марсиан можно встретить, хотя на Марсе очень много порядочных людей — их тут гораздо больше, чем на Земле, к слову сказать, к тому же профессия его — змеелов! Наряду с обширными познаниями в области истории космополитики (есть такая наука, кое-что из неё нам довелось узнать сегодня!), неведомо откуда добытыми, правда, Руслан останется теперь в нашей памяти таким навсегда, на всю жизнь! Ведь на наших глазах он, можно сказать, рискнул своей жизнью, чтобы раскрыть никому доселе неведомые факты и обстоятельства межпланетных сношений!

Однако не могли мы оценить все полученные от него сведения сразу, по достоинству и в полной мере — на это нам требовалось время. Нужно было осмыслить сказанное, это во-первых, а во-вторых следовало соотнести сказанное с первоисточниками, если таковые где-либо имеются: погуглить, поискать их в интернете, и только после этого, небольшого исследования, можно было позволить себе сделать обобщающие выводы. Ведь мы — порядочные люди!

В данную же минуту, от растерянности, мы только и знали, что странно-пространно шутить…

— Хотите — верьте, хотите — нет, но во многом это и мои мысли тоже, — обронил Руслан надолго запомнившуюся мне потом фразу, когда мы подошли к порогу его жилища в развалинах.

И на прощание он, тепло пожав нам руки, сказал:

— До свиданья!

После этого притупил слегка взгляд, и добавил:

— Если вам нужно будет что-то ещё — заходите. Только обо мне, ради Бога, никому ни слова!

— Не расскажем о тебе, клянёмся! Спасибо за тёплый приём!

— А когда выстроишь на этом месте просторный, светлый дом с широкими окнами — зови в гости! — помахал рукой на прощание дядя Петя, на что Руслан, опять же, усмехнулся и не стал отвечать, так как принял и это пожелание за ещё одну шутку. Правда, немного погодя, когда мы отходили к машине, он всё-таки улыбнулся и сказал нам:

— У меня уже есть дом — на другой планете!

Да, да, мы помнили, на какой именно!

Изобретательность всегда начинается с самостоятельных действий человека. Законы ничего не подсказывают изобретателю, ничего не советуют, они лишь позволяют производить какие-либо действия, операции, и при этом нередко накладывают, иногда существенные даже, ограничения… Но смысл законов в том и состоит, чтобы обезопасить общество, скоординировать действия и усилия различных групп людей, сделать их целеустремлёнными, утвердить приемлемый для подавляющего большинства порядок; такой порядок, при котором каждый сможет позволить себе жить разумно и честно! Если какой-то закон не удовлетворяет предъявляемым обществом требованиям, то нужно найти время его пересмотреть.

Но вот когда дело внове, тогда и закона под него, как правило, не напишешь, пока не выяснишь, точнее пока не разберёшься, чем данное дело может помешать созданному прежде порядку, либо же наоборот, созданный прежде порядок может помешать ему… Законы рождаются от потребностей, от великих задач, стоящих перед обществом, но востребованы они в первую очередь теми, кто стремится жить и работать по-честному, а, стало быть, по закону!

— Устроили тут себе, понимаешь, весёленькую ночку — «охоту на змей»! Да кому расскажи — не поверят ведь! — вздыхал дядя Петя, пока мы возвращались к машине.

— А ты не рассказывай, — спокойно ответил ему Радик.

Дойдя до «Кулака», он отворил дверцу переходного отсека и первым забрался в него.

— Вот, и он тоже: не рассказывай! А как не рассказывать, когда я сам это видел, сам , своими глазами?! — видимо, желая осознать произошедшее в полной мере, как и все мы, удивлялся недавно увиденному и услышанному дядя Петя.

— И что? Мы все это видели, не ты один!..

Разговор продолжили уже в машине… Впрочем, мы быстро его прекратили. Пора было ехать!

— Солнце встаёт. Пора ехать, — сказал Радик и вставил ключ в замок зажигания. Панель приборов в этот момент озарилась мягким ультрафиолетом, как на летучем голландце… Уставшие от бессонной ночи, мы, наконец, расслабились, но не надолго, ибо тут же спохватились: добраться до дому ещё нужно, живыми и невредимыми!.. Разогревая мотор, Радик тихо смотрел вдаль, на восток, где разгоралось синее-синее зарево… Панель приборов в это время становилась всё ярче и ярче. Она меняла свой цвет на более «тёплый», что свидетельствовало о готовности двигателя к работе 14 14 По яркости и цвету свечения панели приборов определяется степень прогрева двигателя. ; нехотя, слегка ссутулившись, Радик нажал на рычаг заднего хода и повёл машину в обратном направлении — десять, двадцать, тридцать метров…

— Мы что, так и будем всё задним ходом? Там же обрыв! — спохватился дядя Петя.

— А где мы в прошлый раз разворачивались, ты не помнишь?

— Я — нет.

— И я — нет.

Радик остановил машину на узеньком пятачке.

— Ну, так где?

— Здесь мы вряд ли… — заметил дядя Петя, осмотревшись по сторонам, — здесь мы вряд ли развернёмся!

Просторный салон джипа мог вместить хоть десятерых; для продолжительных экспедиций места для трёх человек в нём было предостаточно, однако за комфорт приходилось расплачиваться габаритами, почти как у автобуса, и, соответственно, рисковать приходилось тоже — на узеньких марсианских дорожках… Развернуться нам действительно было негде!

Тогда Радик вдруг втопил в пол педаль газа и… неожиданно сделал разворот на месте! Развернул он джип так же легко и проворно, как ЛиАЗ-677 со 120 пассажирами на борту разворачивал когда-то в молодости (он сам об этом рассказывал, был у него такой автобус, мы слышали об этом!). Правда, в этот раз разворот был выполнен не совсем гладко: Радик шаркнул задним бампером о выступ скалы, находившийся почти у самого обрыва!