Владислав Жеребьёв - Исходный код

– Значит, и вы не все прихватили, – довольно хохотнул Ханкишиев. Страх и алкоголь ударили ему в голову, и дельца тянуло пошутить.

– И мы, – уверенно произнес собеседник. – Но уверяю вас, ненадолго. Вскоре технология будет опробована на территории Российской Федерации, но для вас это не должно быть интересно. Я пришел сказать, что мы разрываем контракт, и, чтобы у вас не возникло вопросов, я готов объяснить, почему. Более того, я принес серьезные отступные, так сказать, за причиненное беспокойство.

Несколько минут мужчина говорил уверенным, хорошо поставленным голосом ментора, будто читал заученный текст, а после, положив на стол перед Ариком пухлый конверт, встал и вышел из зала.

– Проследите, – кивнул Курехин.

– Уже делаем, товарищ майор. Наружка за ним началась, как только он приблизился к столику.

– Не зря хлеб едите. Эй, Арик, отбой. Ты можешь быть свободен.

Ханкишиев продолжал сидеть за столом, не двигаясь и не меняя выражения лица. Казалось, он продолжал слушать собеседника, а тот – какая незадача! – уже вышел за дверь.

– Что-то тут не ладно, – засуетился Всеволод, предчувствуя беду. – Арик! Але! Эй!

Сорвав с головы наушники, Всеволод бросился ко входу в ресторан. Отпихнув попытавшегося встать на пути швейцара, майор ворвался внутрь и кинулся к столику свидетеля. Такое выражение лица и такие же вспухшие черные вены он видел совсем недавно. Оставался один вопрос. Как?

Курехин собственными глазами видел, как незнакомец сел напротив Ханкишиева, как затем встал и вышел на улицу. Он просто сидел, не дотрагиваясь до Арика, не прикасался к посуде и не пытался подсыпать что-то в еду. Плечи незнакомца во время беседы были неподвижны.

– Вызывайте «скорую», – кивнул Курехин подбежавшему Петренко. – Что с наружкой?

– Ведут, – растерянно поглядывая то на начальника, то на труп, пояснил лейтенант.

– Пусть осторожнее будут, – Всеволод показал подбежавшему официанту свой документ и велел закрыть зал, строго наказав никого не выпускать, даже под предлогом малой нужды. Пока полиция опрашивала свидетелей, а медики вытаскивали из помещения стремительно коченеющий труп, что, кстати, тоже было весьма странно, Всеволод уже спускался в метро. Мысли в голове крутились удивительные, и их нужно было перепроверить, или подтвердить, кому как угодно. На лице Всеволода играла улыбка. Похоже, майор напал на след.

Одиннадцать дней до часа икс. Вечер. Реальность. Санкт-Петербург

– Что дала наружка? – устало поинтересовался Курехин, отхлебывая давно уже остывший чай.

– Объект проследовал до гостиницы на Фонтанке, – начал отчитываться лейтенант, сверяясь с записями в блокноте. – Зарегистрировался под фамилией Вайно, гражданин Эстонии.

– Границу пересек легально?

– Более чем. Данные уже поступили. Проживает в Таллине. Бизнесмен средней руки. Запрос к эстонским коллегам тоже ничего не дал. Характеристики сугубо положительные. Крепкий семьянин. Трое детей.

– Легенда.

– Возможно, но сбита крепко. С трех сторон щупали, и ничего.

– Сейчас он где?

– Там же, в гостинице. Заказал ужин в номер. Наутро забронировал такси в аэропорт.

– Покидает, значит, нас господин Вайно.

– Покидает. Что будем делать, товарищ майор?

– Навестим.

– Законно ли?

– А это с какой стороны посмотреть, – хищно усмехнулся Всеволод. – Если в дверь постучится майор полиции Курехин, то, пожалуй, что и нет. Но если Курехин будет исключительно гражданин, то и подкопаться не к чему. Мол, шел к бабе, да ошибся дверью.

– Они о вас разговаривали. Эстонец с покойным Ханкишиевым, – напомнил лейтенант Всеволоду.

– А я туда и не пойду, – решил Курехин. – Ты заявишься. Ворвешься в номер, разыграешь сцену ревности, а потом, поняв, что ошибся дверью, извинишься и выйдешь вон. Но прежде сбросишь жучка. Страх как хочется послушать, о чем он там говорит, а разрешения на прослушку уже не получить. Поздно.

– Сделаем, товарищ майор, – улыбнулся Петрыкин и полез в ящик стола. Через секунду на его ладони уже лежал кругляш размером с рублевую монету. – Триста метров бьет и не фонит, – довольно представил малыша начальнику.

– Ну, действуй, – улыбнулся Всеволод, – а я пока нашего потерпевшего навещу. И осторожнее будь. Помнишь, как Арик закончил?

Двенадцать дней до часа икс. День. Локация 2. Совпадение временных отрезков 1:1

Сложно поверить, что это существо на гнущихся во все стороны конечностях действительно было мертво. Морда с выдвинутой челюстью рыскала, втягивая носом воздух в поисках добычи, но Всеволод подспудно понимал, что это просто невозможно. Что за странный химический состав, давший мертвому телу такую удивительную силу, блуждал сейчас в клетках живуна, майор судить не пытался, но понимал, что драться придется всерьез.

– Что будем делать? – весело поинтересовалась Светлана.

– То же, что и ты, – пожал плечами Курехин.

– А я сбежала, пальнула пару раз в морду пучеглазую, живун и отвалился. Потом шкаф и пара таблеток «драйва», и снова мир цветет и пахнет.

– Но должна же быть на него какая-то управа? – Семен заглянул в щель между досками и, скривившись от ужаса и отвращения, отшатнулся назад.

– Он сильный неимоверно, – напомнила Светлана голосом приговоренного. – Когда падал, часть решетки выломал.

– Против лома нет приема, если нет другого лома, – пробормотал Курехин и с интересом взглянул на собратьев по несчастью. Тем временем в окне второго этажа вновь появился Хел и, помахав рукой, прицелился в тварь. – Разом, все готовы?

Четыре автоматных очереди почти одновременно ударили в тушу живуна, выбивая из него куски гнилой плоти. Существо завертелось на месте, вертя слепой головой, рыкнуло и невероятно длинными прыжками устремилось прямо на Курехина. Опустевший магазин уже валялся под ногами, дуло стремительно нагревалось от интенсивной стрельбы, а живун, дергаясь и агонизируя, продирался сквозь смертельный рой.

Из окна второго этажа загрохотал «утес» [23] «Утес» – НСВ «Утес» (Индекс ГРАУ-6П11) советский 12,7-мм крупнокалиберный пулемет, предназначенный для борьбы с легкобронированными целями и огневыми средствами, для уничтожения живой силы противника и поражения воздушных целей. (Примеч. ред.) , поливая землю под ногами твари свинцовой смертью. Его сначала решили оставить в доме из-за тяжести и громоздкости, и теперь, вспомнив о смертельной игрушке, Хел бил прицельно, в голову, в тело, стремясь завалить тварь или хотя бы сбить ее с ног. Пальба, разумеется, привлекла внимание остальной мертвечины. Раскачиваясь из стороны в сторону, они начали подтягиваться на свежее мясо.