Владислав Жеребьёв - Исходный код

Дождавшись, пока полицейский насладится диалогом и наконец ретируется, не потрудившись даже прикоснуться к тележке с грязной посудой, трое арестантов столпились посреди камеры, свистящим шепотом обсуждая новый поворот сюжета.

– Мне дырка в башке без надобности, – честно и откровенно признался Семен. – Я и так не особо с головой дружу, а тут еще хирургическое вмешательство.

– А у меня контузия, – покачал головой Курехин. – Чудить могу начать, по пианинам гадить и голышом в заводскую столовку ходить.

– Значит, надо бежать.

Голос был незнакомый и исходил откуда-то из дальнего угла склада. Как только мужчины в испуге обернулись на звук, от дальнего стеллажа отделилась сгорбленная фигура в белом халате и, зачем-то подсвечивая себе путь фонариком, заковыляла в сторону клети.

– Разрешите представиться, младший научный сотрудник Института Связи и Вооружения Прошкин, – поспешил представиться вновь прибывший. – Нас тут называют научниками, или что-то в этом роде.

– И тебе здравствуй, – ошалело кивнул майор.

Подслеповато щуря глаза, Прошкин подошел к клети и впился взглядом в удивленное и напуганное лицо Курехина.

– Я годами изучаю феномен диких. Вы не от мира сего. Странные, необузданные, не способные адаптироваться к социуму. Вы не способны производить, но творить в состоянии. Вы – это общий смысл, понятие. Вы же, конкретно, не они.

– А с чего вы взяли, Прошкин? – Хел скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на человека в халате.

– Для начала, я присутствовал при вашем разговоре с Хариным.

– Удачная для него фамилия, – оскалился Всеволод, вспоминая крупную, одутловатую физиономию блюстителя порядка. Конкретно против полицейского он ничего не имел, но соответствие не могло не развеселить.

– А если отбросить все это? – напирал проводник.

– Я только что из лаборатории с баллистической экспертизы изъятого у вас оружия. Когда автомат попал ко мне, я не поверил собственным глазам. Новый, почти не стреляный калашников.

– А что с нашим АК не так?

– Да все, мои друзья, все, – развеселился научный сотрудник. – Калашников Михаил Тимофеевич впал в немилость еще в семьдесят шестом, а все его проекты заморожены. Вместо автомата Калашникова было запущено производство автоматического карабина Данилова, под патрон пять сорок пять и семь шестьдесят два. Ваше же оружие новое, клейма самые настоящие. Даже год изготовления бьется, а вот с остальным неувязка. Откуда взялся автомат, который никто не выпускал?

– Да, дела, – покачал головой, протянул Курехин. – И мы не дикие, как вы уже заметили. Мы в вашем мире проездом, – говорить ученому о том, что и мир-то их ненастоящий, и сам он сплошная иллюзия, майор, разумеется, не стал.

– А что у вас? – Расстроенный научный сотрудник сел по-турецки около клети и, пошарив в кармане халата, вытащил пачку папирос. – Курите?

– Давайте, а то сигареты при обыске изъяли, – Всеволод принял через решетку мятый цилиндрик папиросы и, подмяв табак по концам, прикурил от предложенной спички.

– Да уж, – усмехнулся ученый. – Даже не знаю, что лучше. Интересует другой вопрос. Как вы сюда попали? Пробраться в эту местность без специального транспорта в принципе задача непосильная. Сюда даже провизию по воздуху доставляют.

– Все очень просто, – хитро прищурился аналитик. – Портал. Открывается в определенном месте, мы проходим внутрь, бац, и мы в новом мире.

– Проход строго регламентирован? Есть какие-то ограничения по весу, массе, габаритам? – вдруг оживился Прошкин.

– Да нет, – ловя мысль ученого, ехидно усмехнулся Всеволод. – Иди кто хочешь.

– Осталось понять одно, провокаторы вы или нет.

– А как же ты это поймешь?

– Увидите…

Устроиться на ночлег так и не получилось. Ближе к полуночи, очевидно в назидательных целях, явился особист, крупный розовощекий малый с доброй улыбкой, с глазами полярного волка и мягким вкрадчивым голосом поинтересовался биографиями арестованных. Дабы не напороть горячки, троица заранее выработала легенду. Мол, жили в лесу, питались ягодами и грибами, стихи скабрезные сочиняли, но настолько раскаялись, что решили вернуться в лоно социалистического социума и потом да мозолями на руках искупить свой проступок.

Особист улыбался, что-то быстро строча в пухлом, разлохмаченном по краям блокноте остро заточенным карандашом, внимательно поглядывая то на одного, то на другого и под конец, хищно свернув глазами, удалился прочь, оставив мужчин в полном замешательстве.

– Ни грамма он нам не поверил, – поморщился Всеволод. – Вы его взгляд видели? Такой аж за душу да обеими руками. До сих пор сердце покалывает.

– А по мне, нормальный малый, – ничего не поняв, принялся защищать ночного визитера Давыдов.

Не успела затихнуть в пыльном бараке последняя фраза, как входная дверь вновь скрипнула, и мощный белый луч карманного фонаря резанул по привыкшим к полутьме глазам.

– Тише, – тут же зашептал голос, в нотках которого майор без труда узнал давешнего научника. В этот раз, правда, Прошкин пришел не один, а с парой своих белохалатных приятелей. Даже в темноте они чувствовали себя не в своей тарелке, неуверенно переступая с ноги на ногу и поблескивая отполированными лысинами. Вот тебе, пожалуйста. Ну как тут не взяться стереотипам? – Сегодня к вам приходил наш особист и вышел в приподнятом настроении.

– И что он так обрадовался?

– Думает, что вы шпионы, – поделился кто-то невидимый из темноты. – Я как раз старые реактивы на задний двор лаборатории ходил выливать. Делать этого нельзя, но если аккуратно, то можно. Вот и получилось подслушать ненароком, как из окон второго этажа радостное повизгивание доносилось. Чувствует, подлюка, новую звезду на погонах. Завтра за вами придет автозак, и вас отправят в столицу. Дело решенное.

– А оттуда? – Курехин почувствовал, как недобрый ветер перемен, влетев в помещение, шевельнул старые, обветшалые занавески на окнах.

– Из столицы такие, как вы, не возвращаются, – резюмировал Прошкин, подходя ближе к решетке. – Там свои спецы и свои лагеря. Тут с вами ничего не сделают. Периферия, перевалочный пункт, близкий к границе. Но в столице будут работать от души, с размахом.

– А вы тогда что пришли? – хмуро глянул на пришедших майор. – Или предложение есть?

– Помнится, ты проговорился, – губы Прошкина расплылись в тонкой улыбке, сделав его похожим на ящерицу или змею, – что из этого социалистического рая есть выход туда, где личность человека не измеряется штампом в паспорте.

– Этого я не говорил, – мигом парировал осмелевшему научнику Всеволод. – Да, есть проход. Да, он должен открыться, но где конкретно, я и сам затрудняюсь сказать. Навигационное оборудование мы спрятали до ареста, когда наш приятель, – майор кивнул на невинно стоящего в стороне Семена, – покорежил маяк на плато. Найдем, будет вам выход. Нет, живите, как жили. Революция в ближайшие сто лет вам, я думаю, не светит. Вон сколько труда на «рабочего с колхозницей» ушло, представить сложно.