Грег Иган - Рассказы [Компляция]

Разумеется, кристаллы они захватили с собой. Если бы фиты попытались перебраться в карманную вселенную через лунный канал связи, Полиция мыслей сумела бы их остановить. Поэтому фиты выбрали совершенно иной путь — сбежали вместе со всей инфраструктурой.

По поводу того, что ещё окажется в этой новой вселенной, мнения в команде разделились. Парящие в пустоте кристаллы и «Песочница» без внешних источников энергии, в сущности, обрекали фитов на смерть. Но некоторые физики полагали, что особая форма распада поля Хиггса могла пережить недолговечный кварково-глюонный огненный шар горячего Большого взрыва, и в процессе могла получиться разрежённая плазма из протонов и электронов. Если фитам удалось построить правильные наномашины, у них оставался шанс превратить «Песочницу» в структуру, которая будет поддерживать кристаллы в безопасности — а жителям Сапфира при этом суждено долго-долго спать в ожидании, пока зажгутся первые звёзды.

Крошечные образцы кожи, взятые у Даниэля, в конце концов были выросли в достаточно крупные лоскуты, чтобы их можно было пересадить. Даниэль метался между чёрными промежутками боли и медикаментозной эйфорией, но одна-единственная мысль занозой засела в мозгу. Она всегда была рядом, словно путеводная звезда: Примо его предал. Даниэль даровал этому ублюдку жизнь, наделил властью и сакральными знаниями, осыпал божественными благами. И что получил в ответ? Вернулся к тому же, с чего начинал. Даниэль поговорил с юристами; прослышав о «незаконном источнике радиации», страховая компания не собиралась без борьбы выплачивать страховку за три кристалла.

Люсьен лично приехал в госпиталь. Даниэль был тронут: они не виделись лично с момента собеседования. Даниэль с Люсьеном обменялись рукопожатием.

— Ну, хоть ты меня не предал.

Люсьен выглядел смущённым.

— Босс, я ухожу.

Даниэль был уязвлён, но заставил себя принять это известие стоически.

— Понимаю — у тебя нет выбора. Должно быть, сейчас Гупта уже получил свой кристалл. В войне богов ты должен встать на сторону победителя.

Люсьен опустил заявление об увольнении на прикроватный столик.

— Какой войне? Вы всё ещё не можете отбросить свои фантазии о том, что сверхчеловеки бьются за превращение луны в гигантский компьютер?

— Фантазии? — моргнув, спросил Даниэль. — Если ты мне не веришь, почему ты вообще со мной работал?

— Вы мне платили, и весьма неплохо.

— Ну, так сколько тебе предложил Гупта? Я удвою.

Люсьен улыбнулся и покачал головой.

— Я не собираюсь работать на Гупту. Займусь физикой элементарных частиц. Фиты опередили нас совсем ненамного — наверное, на какие-то сорок-пятьдесят лет. Когда мы их нагоним, личная вселенная будет стоить не дороже своего острова — а потом, скорее всего, станет ещё дешевле. Но за контроль над этой вселенной никто биться не станет. Никто не будет забрасывать друг друга дерьмом, составляя дальние планы на мозги обитателей миров-матрёшек.

— Если ты воспользуешься хоть какими-то данными из логов «Песочницы»… — предупредил Даниэль.

— Я буду тщательно соблюдать все пункты контракта, — с улыбкой заметил Люсьен. — Но интерес к полю Хиггса может проявлять кто угодно; в конце концов, это открытая тема.

Когда он ушёл, Даниэль подкупил сестру. Та подняла дозу обезболивающих настолько, что даже чувство разочарования и ощущение, что его предали, начали притупляться.

«Вселенная, — радостно думал он. — Совсем скоро у меня будет своя вселенная!

Но в ней мне потребуются работники, союзники, компаньоны. Я не смогу делать всё сам — кому-то придётся взять часть работы на себя».

— Давай сюда пластырь.

Несмотря на пистолет, он колеблется — достаточно долго, чтобы убедить меня в подлинности этой штуки. На нем дешевая одежда, хотя выглядит он довольно ухоженным: маникюр, депиляция и гладкая, как у ребенка, кожа состоятельного человека среднего возраста. В его бумажнике будут только карты p-денег, анонимные, но шифрованные, а значит, бесполезные за неимением живых отпечатков пальцев. На нем нет украшений, а часофон сделан из пластмассы; единственная ценная вещь при нем — это пластырь. Хорошая имитация стоит 15 центов, хороший оригинал — 15 штук, но его возраст и социальный статус не позволяет носить простую имитацию ради одной лишь моды.

Он осторожно тянет за пластырь, и тот отрывается от кожи; липкий ободок не оставляет после себя ни малейшего рубца и не выдергивает ни одного волоска из брови. Обнаженный глаз не щурится и не моргает — но я знаю, что на самом деле он еще не прозрел; на повторное пробуждение подавленных сенсорных путей уходит несколько часов.

Он отдает мне пластырь; я отчасти ожидаю, что он приклеится к моей ладони, но этого не происходит. Внешняя поверхность черная, как анодированный метал, с изображенным в углу серебристо-серым логотипом в виде дракона — кусая себя за хвост, он как будто пытается «сбежать» из собственного изображения, похожего на вырезанный из сложенной бумаги узор. Рикёрсив Вижн [53] «Рекурсивные видения». Главный герой отмечает сходство с работами Маурица Эшера, основанными на использовании рекурсии в графике. , в честь Эшера. Я сильнее прижимаю пистолет к его животу, чтобы напомнить ему об угрозе, а сам, опустив взгляд, переворачиваю пластырь. Внутренняя поверхность поначалу кажется черной, как бархат — но наклонив ее, я замечаю отражение уличного фонаря с радужными дифракционными разводами, созданными решеткой лазеров на квантовых точках. Некоторые из пластиковых имитаций имеют специальные углубления, которые дают похожий эффект, но четкость этой картинки — разделенной на цвета без единого намека на замыленность — превосходит все, что мне когда-либо доводилось видеть.

Я поднимаю на него глаза, и он с опаской смотрит в ответ. Я знаю, что он чувствует — будто в живот налили ледяной воды — но в его глазах есть что-то помимо страха: какое-то осоловелое любопытство, будто он упивается необычностью происходящего. Тем, как он стоит здесь в три часа утра с приставленным к животу пистолетом. Лишившись своей самой дорогой игрушки. Недоумевая, что еще ему предстоит потерять.

Я невесело улыбаюсь — и понимаю, как это выглядит в балаклаве.

— Тебе стоило остаться в Кроссе [54] Кингс-Кросс — квартал Сиднея, расположенный в 2 км к востоку от центрального делового района. . Что ты здесь забыл? Искал, с кем бы потрахаться? Или чего занюхнуть? Тусил бы себе в ночных клубах — и все бы было.

Он не отвечает — но глаз не отводит. Он как будто изо всех сил пытается разобраться в происходящем: его собственный ужас, пистолет и само это мгновение. Я. Он будто пытается впитать обстановку и осознать ее, как океанограф, попавший в цунами. Я не могу решить, заслуживает ли это восхищения или просто меня бесит.