Юлий Буркин - Бриллиантовый дождь

– Не знаю! – откликнулся Чуч. – Сейчас! – и исчез.

Переноска должна быть! Или хотя бы фонарик! Блин, да ведь у меня у самого в багажнике есть фонарь!

Чуч появился снова, а не было его, наверное, не больше пяти секунд:

– У меня от дома-то ключа нету! – крикнул он расстроенно. – Только от калитки и от сарая!

Болван! Я разрывался напополам: бежать к машине за фонарем или стеречь, когда кошка снова выскочит из погреба? Если она еще жива! Никогда я не слыхивал, чтобы кошки воевали со свиньями…

Я уже решил бросить Чучу ключи, чтобы за фонарем сбегал он, как Мурка появилась снова. Она подволакивала правую заднюю ногу, так что нет ничего удивительного в том, что я тут же легко поймал ее. Прижимая кошку к себе, я поспешил наружу. Она билась у меня в руках и все так же нервно похохатывала. Я бегом понес ее к машине.

– Как она?! Что с ней?! – еле поспевал за мной Чуч.

Тут только я заметил, что у Мурки не хватает одного уха, а у меня вся рубашка мокрая от крови.

– Никакая у него там не свинья, – угрюмо сказал Чуч, крепко держа кошку за лапы, пока я заливал рану йодом из бортовой аптечки и бинтовал ей голову.

– А кто?

Кошка сдавленно мяукала. Еще бы. Щиплет, наверное. Бедняга. Но страшного ничего. Завтра же свожу ее в центр регенерации, и ей за час нарастят новенькое ухо. Дорого, конечно, зато Кристина ничего даже и не заметит. Главное, кошка у меня.

– Не знаю, – откликнулся Чуч. – Что-то жуткое.

Это я и без него понял. Честно говоря, даже тут, сидя в машине, в отдалении от таинственного сарая, я чувствовал себя довольно неуютно. Тем более что на поселок уже наползала вечерняя мгла.

Закончив операцию, я запихал бедную Мурку в домик и запер его снаружи. Сел за штурвал, выпрямился. Вздохнул. Потом сказал:

– У меня в багажнике есть фонарь.

Мы помолчали.

– Пойдем? – продолжил я.

– Смотреть? – уточнил Чуч, как будто что-то было сказано не ясно.

– Ну, – кивнул я.

– Честно говоря, не хочется, – признался он.

– Не пойдем? – снова спросил я.

Чуч вздохнул точно так же, как и я, минуту назад, и отозвался:

– Куда же мы денемся?

… Это был хороший дорожный фонарь, как и аптечка, входящий в комплектацию экомобиля. Он мог работать в двух режимах: с красным фильтром он превращался в аварийный сигнал, а без фильтра – просто освещал путь.

Смеркалось. Мы добрались до двери сарая и немного постояли, прислушиваясь. Тишину прерывали только звонкие цикады. Какой тут, все-таки, воздух! Я глубоко вздохнул. Как в последний раз… Тьфу, ты! Я потянул дверь. Когда мы входили в сарай двадцать минут назад, я и не заметил, как страшно она скрипит.

Мы вошли. Теперь, в свете мощного фонаря, мы отчетливо увидели весь тот хлам, что громоздился тут на полу и на полках. Только рам от велосипедов тут было, наверное, штук восемь. Постояв на пороге, мы переглянулись и двинулись к погребу. Поравнялись с ним, и я решительно направил луч вниз. И почувствовал, как по моим волосам пробежал легкий ветерок.

Да, размером эта тварь была с добрую свинью, даже, пожалуй, побольше. Но это была крыса. Самая настоящая гигантская крыса. Задними лапами она стояла на земляном полу, а передними на нижней ступеньке деревянной лестницы и, задрав голову, смотрела вверх, прямо на нас, чуть щуря от света и без того маленькие злобные глазки. Самым омерзительным мне почему-то показался ее огромный голый розовый хвост.

Первым моим побуждением было бежать отсюда, сломя голову. Но тут я заметил цепь. Крыса была закована во что-то вроде металлической шлейки, крест на крест сходящейся у нее на спине, а от места пересечения вглубь погреба тянулась стальная цепь. Я проследил за ней взглядом. Она шла к торчащей из стены скобе. Крысинде (так я сразу назвал про себя животное) никак не выбраться оттуда.

Не скажу, что мне стало от этого легче, но страх сделался не таким острым и частично даже заменился любопытством. Что это за тварь такая, и откуда она тут? Зачем она Афраймовичу, и для чего он ее тут держит? И что это за блестящие желтые лепестки, которыми усыпан пол вокруг нее?

Внезапно, звякнув цепью, Крысинда, откинув хвост, как-то совсем не по-звериному уселась на задницу, освободив этим передние лапы, и стала походить на уродливого большемордого кенгуру-мутанта. После этого, быстро делая передними лапами какие-то сложные пасы и продолжая смотреть на нас, она принялась громко похрюкивать, пощелкивать и попискивать.

– Она что-то говорит нам! – прошептал Чуч, глядя на меня точно такими же дикими глазами, какими чуть раньше смотрела на меня Мурка.

У меня же мелькнула мысль, что Крысинда колдует. Ведь мы находимся в сказке. В страшной сказке. И сейчас королева подземного царства Крысинда скажет заветное заклинание, оковы спадут, и она, в два прыжка преодолев деревянную лестницу, вонзит мне в горло свои огромные, острые, как кинжалы, зубы…

Но ничего этого не случилось. Крысинда похрюкала, пощелкала, попищала и испытующе уставилась на нас.

– А по-русски? – спросил Чуч хрипло.

– Ду ю спик инглиш? – поддержал его я, чувствуя себя полным идиотом. – Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе?

– Да нет, – с явным облегчением сказал Чуч, – ни фига она не разговаривает. Откуда у нее мозги, это же крыса. Здоровенная, но крыса.

– Ну, Афраймович, ну, урод, – покачал я головой. – Зачем она ему понадобилась? – я уже почти на сто процентов был уверен, что этот монстр выращен для каких-то нужд искусственно, с использованием достижений биотехнологии.

– Может дом сторожить? Вместо собаки, – предположил Чуч.

– Он бы ее тогда не держал в погребе, – возразил я.

– А может, просто, они с Розой ее так любят, что кормили, кормили и выкормили?..

В этот миг с Крысиндой случился новый приступ красноречия. Она заверещала, захрюкала, потом вытянула вверх одну переднюю лапку… Раздался легкий хлопок, и в когтях у нее что-то золотисто блеснуло, отражая свет фонаря.

Я пригляделся. Монета! Это была монета или, может, даже медаль! «Дзынь!» – звякнула она, упав, и я понял, чем усыпан в погребе пол.

Всё-таки колдует!

– Вот она зачем Вороне, – глухо произнес Чуч, а потом, схватив меня за рукав, потащил к выходу. – Пошли отсюда! Пошли быстрее!

– Ты чего?! – попытался я вырваться.

– Пойдем, пойдем, – не отставал он. – Чует мое сердце, тут опасно!

Это я и без него знал… Но позже мне пришлось признать, что Чуч, скорее всего, спас в тот момент нас обоих. Но тогда я не мог его понять. Да, опасно, но мы же чувствовали это и раньше и все-таки пошли сюда с фонарем… Однако он силком выволок меня из сарая, нацепил замок и потащил к экомобилю, непрерывно говоря:

– Мы ничего не видели, ничего не слышали! Это все не наше дело! Покормили и домой!