Александр Спиридонов - Берлога для Уммки

— И хлеба нет? Хорошо, что я сообразил и купил по дороге.

Спиро выгреб из сумки пакет с провизией. Тантал покатился со смеху, его почему-то чрезвычайно развеселила предусмотрительность Алекса. Загудела плита.

— А что они пили?

— Испанское вино.

— Вот черт! Будем довольствоваться кефиром. Твое здоровье!

«Возвращение со звезд…» Разглядывая из окна маршрутного такси проносящиеся строения, Алекс с холодящим чувством узнавания находил места, о существовании которых, он, казалось, давным-давно забыл напрочь. Словно старые слои штукатурки, обваливаясь, обнажали на краткий миг прошлое, вызывая чувство близкой встречи с чем-то пронзительно дорогим. Так реставратор, счищая поздние записи, ждет чуда первозданности. Вот сейчас, за углом. Но нет, ускользало, брызгало в глаза яркой рекламой, окутывало клубами выхлопных газов, оглушало гвалтом человеческой толпы. Спиро вновь вспомнил слова Тантала о том, что нельзя войти дважды в одну реку.

— А вы видели, как течет река? — вдруг произнес Алекс вслух.

— Ты о чем? — повернулся к нему Тантал, сидящий рядом и жующий спичку.

— Да так, вспомнилась одна байка, потом как-нибудь расскажу…

Дом, в котором размещалась мастерская Дина, представлял собой пятнадцатиэтажную башню, коих было вбито вдоль проспекта Озарения штук десять. Лифт поднял их под самую крышу. Железная дверь гулко отозвалась на стук Гата. Через пару секунд она открылась, и Спиро сразу узнал Фага Урза по гонармейским усам. Кроме него, были еще двое бывших однокурсников: Лег Дин и Али Хруст. Тут, как потом долго еще вспоминал Тал, началась настоящая потеха.

Никто не узнал Алекса, так он изменился. Они приняли Спиро за одного из заказчиков и не могли понять, что творится с Талом, корчившимся в судорогах на диване. Алекс решил подыграть и делал невозмутимый вид. Наконец, не выдержав, он раскололся. Возникла немая сцена.

— Что война с лошадью сделала, да? Парни, я хоть и с Севера, но гол как сокол.

— Да ладно тебе, что мы, не знаем что ли, каково теперь у вас! Об этом давно по ящику талдычат.

— У меня есть даже такая шутка по этому поводу: «На Севере жить себе позволить может только богатый человек».

— Хорошая шутка. Хруст, обстановку усек? Давай, раскручивайся. Повод какой!

После получаса приготовлений и суеты они расселись у круглого стола. И уже через десять минут по рукам пошла папка с «Умкой» и «Полярным Треком».

— «Путь Умки», так, посмотрим, что тут такое. Хорошо, хорошо… Случай… Хм. Ладно… Дальше. А вот здесь я не согласен. Опять дележка? Ведь было уже это, было. Начнут делить, отнимать: это твое, это не твое… Опасный пунктик.

Алекс был поражен. Лег Дин оказался первым человеком, кто обратил внимание на «Путь Умки» — на рожденную в Эгвекитауне, а в Ханадыре окончательно оформившуюся Quasi uno fantasia. Что, в конечном счете, и сорвало его с места и ради чего он заварил всю эту кашу. И кто! Дин, которого Алекс считал человеком легкомысленным и поверхностным. Вдруг он вырос в глазах Спиро на десять голов. По этому поводу Алекс предложил тост. По мастерской поплыли клубы дыма и клочья воспоминаний. Время от времени Лег извлекал очередной холст и, получив от приятелей град похвал, сияющий, уволакивал обратно в кладовку.

— Кайфуша! — стонал Тал.

— Конгениально!

«Эх, мне бы такую мастерскую, — подумал Спиро. — И забыть про все… Хотя бы на время».

Веселье продолжалось. В ход пошел «последний огурец» — припасенная на такси ассигнация.

— А помнишь?..

— Веселое было время!

— Один за всех…

— Арамис был душой их союза. Тал, ты — наша душа!

— Правда, больная.

— Не бросить ли перо по ветру и не пойти ли за ним?

Храмы дружбы были еще живы и восходя по их полустертым ступеням к чадящим жертвенникам, Алекс верил, что боги милостивы и что путь, им избранный, будет пройден до конца.

Возвращаясь домой по ночным улицам, освещенным рекламными огнями огромных стендов компаний «ФауГаз» и «БашКард», Тал и Алекс делились впечатлениями встречи. Спиро больше всего грела мысль о том, что его бывшие однокашники с энтузиазмом откликнулись на предложение принять участие в проекте. Но чего ни наговоришь за пиршественным столом, в окружении старых друзей! Воздушные замки тем и хороши, что требуют минимум капиталовложений.

Когда они свернули на дорогу с аллейкой, мимо, мягко шурша шинами, проплыл высокий, с отблесками рекламных огней на черной полировке, «мерин» с затемненными окнами.

— Катафалк народной мечты.

— Что, что? Какой такой мечты?

— О справедливости…

— Какая справедливость, Алекс! Спустись на землю… Справедливость… А катафалк — это хорошо. Действительно, похож.

Деньги катастрофически таяли. Тантал постоянно нигде не работал и перебивался случайными заработками: эскизами фирменных знаков, оформлением витрин и фотосъемкой. Сколько помнил Алекс, он не расставался со своим стареньким «Надиром», и, перелистывая альбом с фотографиями, на которых их молодые и беспечные физиономии взирали на мир без тени смущения и забот, Спиро вновь ощутил чувство возвращения. Возвращения со звезд.

Алекс с ужасом понимал, что он почти все забыл. Тал, раскладывал все новые и новые фотографии студенческой поры и с удивлением восклицал: «Тоже не помнишь? Да ты вспомни, это ведь первый курс, пленэр!». И снова какие-то пласты отваливались. Вспыхивали картинки чего-то невообразимо далекого и прекрасного.

— Ты что там у себя, на своем Севере, совсем окоченел? Один «Полярный Трек» в голове, очнись!

Перебирая глянцевые кусочки картона, Спиро улыбался: «Неужели все изменилось?».

— Какие мы все-таки были молодые и глупые.

— Почему глупые? И почему были?

— Ты знаешь, что такое молодость? Это когда зубы есть, а мяса нету.

— А старость, стало быть, наоборот?

— Не забывай, где мы живем.

— Понял, ни зубов, ни мяса. Это точно. Но в старики вроде рано записываться.

— Относительно мяса, — отложив альбом, Спиро походил по комнате. — Есть мысль немного подмолотить деньжат. Какие на этот счет соображения?

Тал почесал в затылке.

— У меня пока ничего нет на примете. Может быть, поискать в объявлениях? Только у меня и газет нет.

— Хорошо, я отправляюсь за газетами, заодно навещу редакцию молодежки. Интересно, как тут с молодыми писателями дело обстоит. Как я выгляжу?

— Не шибисто, но пойдет для странствующего монаха.

После непродолжительного посещения редакции «Смены Линча», по примеру своих мозговских коллег не переменивших прежнее название, Спиро направил свои стопы в Легион писателей Секирбаштана.

Погромыхивающий трамвай, заполненный студентами и пенсионерами, — этот вид транспорта был бесплатным — доставил Алекса в район студенческого городка педагогического института. С любопытством осматривая разросшийся квартал, он вспоминал то время, когда все они были безмозглыми, доверчивыми мальчишками с коротенькими мыслями, чем-то напоминавшими известного героя детской сказки; когда вместо того, чтобы ходить в школу и становиться умненькими и благоразумненькими, колобродили и куролесили так, что порой вспомнить было стыдно. Во всяком случае, Алекс это полностью относил к себе.