Давид Чумертов - Альтернатива

— Я не верю ни единому твоему слову, ублюдок! — прошипел Спенсер. — И никто в этом доме не поверит.

— Спенсер, что там за шум? — послышался женский голос изнутри.

Грим, сорвавшись с места, оттолкнул Спенсера и ворвался внутрь дома.

— Здравствуй, мама. — заявил Грим.

Тиффани испуганно вскрикнула. На ее крик через несколько секунд бегом спустился Уильям. Увидев Грима, он застыл прямо на лестнице. Они стояли с открытыми ртами, периодически переводя взгляд с Грима друг на друга.

Тиффани Грим была женщиной средних лет с кудрявыми черными распущенными волосами, острым носом и красивыми карими глазами. Уильям же был полулысым гладко выбритым мужчиной с кругловатым лицом и суровым взглядом.

— Что тебе здесь нужно? — прорычал Уильям.

— Я пришел навестить вас, отец. — вставил Грим.

— Убирайся! — прошипела Тиффани.

— Мама, послушай… — начал Грим.

— Нет, это ты послушай! — крикнула Тиффани. — Ты знаешь, что ты сделал с нашей семьей? Из-за тебя мы стали отшельниками, изгоями общества, а ведь когда-то были одним из самых уважаемых семейств в Пэтриал-сити. Как ты думаешь, каково это, смотреть каждый день по телевизору, как твой родной сын в очередной раз кого-то убил, ограбил или изнасиловал? Нет, Джейсон, ты нам больше не сын. Не после всех тех злодеяний, что ты сотворил. Это все моя вина. Мне стыдно за то, что ты вышел из моего тела и был скормлен моим молоком! Мне стыдно за то, что это я вырастила и выпустила на волю это чудовище! Ты не человек! Ты животное, и ты должен сидеть в клетке, как и полагается животному!

— Отец… — промолвил Грим, оглядываясь на отца.

— Ты все слышал… — грозно вставил отец. — Убирайся. Вон отсюда.

— Но я… — начал было Грим.

— Никаких но! — прошипел Уильям. — Ты думал, что после того, как бросил нас на произвол судьбы, предварительно обворовав, мы встретим тебя с распростертыми объятиями? Твоей матери пришлось работать на трех работах, чтобы твой брат смог закончить школу. А я окончательно подорвал здоровье на производстве, работая сверхурочно. И это все твоя вина, Джейсон. И после всего этого ты хочешь, чтобы мы представили, будто ничего не произошло? О, нет. Этого просто не будет! А теперь убирайся отсюда, покуда я не вызвал копов!

— Простите меня… — покачал головой Грим. — Я не должен был сюда приходить.

— Ты не должен был появляться на этот свет! — прошипел Спенсер, открывая наружную дверь незваному гостю. — Проваливай, и больше никогда сюда не возвращайся!

Всю дорогу обратно домой Грим шел в капюшоне. И дело было вовсе не в том, что на улице был сильный ветер, снег или дождь. Грим просто не хотел, чтобы прохожие видели, как он плачет от бессилия…

Всю дорогу домой Грим думал только о двух вещах. Во-первых, он ненавидел всем сердцем мир, в который он попал, в котором для него здесь не было абсолютно ничего хорошего. Во-вторых, Грим мечтал поквитаться с Головорезом за все злодеяния, что тот совершил в своем собственном мире, и те, которые, вероятно, уже успел совершить в мире Грима.

Идеальным вариантом исполнения этих двух желаний был один единственный возможный результат — вернуться домой, в свой родной мир. Грим не оставлял эту мысль ни на секунду. Она стала его навящивой идеей. Грим часами изучал научную и научно-фантастическую литературу о возможном существовании параллельных измерений, пытаясь найти способ вернуться домой. Вернувшись на свою однокомнатную квартиру, в то самое бандитское логово, с которого и началось путешествие Грима, он разрисовал все стены чертежами, схемами и формулами. Грим был в отчаянии, но отвращение к этому миру было у него настолько велико, что он ни на секунду не мог остановиться.

Во время расчета очередной математико-физической формулы прямо на обоях своей стены, Грим внезапно почувствовал резкую острую головную боль. Оль была настолько сильной, что прежние приступы Грима показались ему не опасней щекотки. Но впервые в своей жизни Грим был рад этой адской боли, которую ждал с превеликим нетерпением. Ведь ее приход всегда ознаменовывал одно и то же событие… Возвращение Грима домой.

Внезапно мир начал терять привычные очертания, расплываясь прямо на глазах у Грима. После сильного головокружения и потемнения в глазах, Грима ослепила яркая вспышка тысячи разноцветных лучей, которые потоком струились вокруг него, образовывая некое подобие ежесекундно движущегося цветного светового тоннеля. Грим понял, что его путешествие подошло к концу.

А секунду спустя Грим стоял в просторном, но разоренном поместье, где повсюду валялись разбросанные вещи, предметы быта и прочая утварь. На шкафах и полках лежал толстый густой слой пыли, что говорило о том, что в этой квартире уже давно никто не появлялся. И Грим тотчас понял, почему. Он стоял в поместье семейства Кэрролл. В том самом поместье, с которого и началось его путешествие.

— Господи… — сквозь слезы прошептал Грим. — Я дома…

Было раннее утро, когда Головорез подскочил с кровати от внезапно разбудившего его ощущения. Лора, лежавшая рядом с ним, и небрежно обнимавшая его левой рукой, еще спала. Головорез аккуратно откинул ее руку и быстро побежал в ванную комнату. Первым делом он ринулся к зеркалу и замер от шока и удивления.

Его лицо было покрыто многочисленными шрамами, один из коренных зубов был выбит, а его густая челка была зачесана строго назад.

— Не может быть… — прошипел Головорез. — Только не это.

Головорез видел в отражении себя. Настоящего себя.

— Нет! — крикнул Головорез.

— Любимый, что случилось? — послышался из спальни сонный голос Лоры.

— Ничего, дорогая! — прокричал Головорез. — Просто порезался, когда брился.

Но порез у Головореза красовался на всей правой половине лица, и был оставлен явно не бритвой.

— Но почему? — прошептал Головорез. — Нет, нет, нет! Черт побери! Не может быть! Как это возможно? Все ведь было нормально! Я ведь до сих пор в его мире! Как?

Головорез судорожно щупал свое лицо, но его черты уже не менялись.

— Лейтенант… — смекнул Головорез. — Он вернулся.

Головорез заперся в ванной и еще долго сидел внутри, схватившись за голову и пытаясь придумать план действий.

— Джейсон, все в порядке? — постучалась в ванную Лора. — Я хотела сходить в душ, если ты не против.

— Да, любимая. — ответил Головорез. — Просто небольшое пищевое отравление. Подожди пожалуйста.

Лицо Головореза стало мрачным, как небо во время грозового шторма.

— Ну уж нет, лейтенант… — прошипел Головорез. — Этот мир слишком тесен для нас двоих. Джейсон Грим в нем может быть лишь один. И это будешь не ты.

Седой толстый охранник Томас Худ, как и было у него принято в 8 утра, мирно спал в своем кресле. Его разбудил грубый мужской голос.