Николай Айдарин - Дорога домой [СИ]

— Попался! Он прекратил стрелять в сторону гостиной и не заметил, как к нему подобрался решивший воспользоваться этим один из нападавших.

Короткая вспышка голубого разряда, просто адская боль в оголенной руке, мгновенно разжавшейся и выронившей не принесший спасения пистолет. Иван упал на бок, глаза остались открыты и продолжали смотреть на все происходящее вокруг. Он видел, как сверху спустился похититель, непростительно небрежно неся его любимую, задевая ей то перила, то стену. У конца лестницы ему помог еще один похититель, перехватив бесчувственное тело, помог перешагнуть через здоровое тело защитника дома и семьи, который не смог оправдать возложенных на него надежд.

Они скрылись из виду, но спустя минуту вернулись в поисках побежденных товарищей. На поиски у них явно было очень мало времени, Иван уже мог расслышать приближающиеся сирены, поэтому они нашли только одного, того, которого Иван парализовал в коридоре. Второго они не нашли, предпочтя уйти раньше прибытия полиции. Последнее, что услышал Иван, были хлопнувшая дверца грузовика и довольно тихий рев грузового мотора, без труда оторвавшего тяжелый грузовик от земли. И теперь все, что оставалось ему делать — дожидаться полиции. Или проснуться снова, уже по-настоящему.

— Добрый день. Скажите, вы видели когда-нибудь эту женщину? Усталый чиновник оторвал голову от стекла, повернулся к говорящему и, не сразу сообразив, что тот держит в руках снимок, вымученно спросил:

— Женщину? Какую? Высокий мужчина с длинными светлыми волосами, серыми глазами и квадратным подбородком выразительно глянул на чиновника и ткнул пальцем в живую фотографию.

— Вот эту, неужели не понятно? Чиновник все-таки глянул на снимок и прищурился.

— Сейчас, подождите, я плохо вижу… — пробормотал он и раскрыл небольшой кожаный портфель возле себя, достал оттуда старомодные очки. Блондин стоял, почти не скрывая свое раздражение — закатывал глаза, сжимал и разжимал свободный кулак и переминался с ноги на ногу. Чиновник наконец-то посмотрел снова на снимок, на этот раз через очки, и покачал головой:

— Извините, но никогда не видел.

— Спасибо, гений, — буркнул светловолосый и пошел дальше к следующему пассажиру.

— И Вам всего наилучшего, — чиновник убрал очки, прислонился лбом обратно к стеклу и прикрыл глаза. Последними пассажирами в этом вагоне оказалась небольшая семейка — пухлая словно облако женщина с бесцветными жиденькими волосами и пара ребятишек, играющих в войнушку с кем-то за стеклом.

— А Вы, мамаша, не видели ее? — блондин чуть ли не прямо в глаз ткнул ее снимком.

— Грубиян! — тут же отстранилась та. — Немедленно извинитесь! Ребятишки тут же притихли и с любопытством уставились на него.

— Это еще почему я должен извиняться? — возмутился тот. — Разве я солгал или оскорбил кого? Это Ваши дети? Значит, вы их мать. Так за что я должен извиняться?

— Идите уже дальше! — ответила женщина. — Вы производите плохое впечатление на моих мальчиков. Не то я сейчас вызову охрану, и до города Вы будете добираться пешком!

— Черт, женщина! Ответьте прямо: видели ли когда ее или нет? И я пойду дальше, идет?

— Ух-ты, Пашка, смотри! — один из пацанов ткнул пальцем в светловолосого, указывая на выглядывающий из-под рукава рисунок. — Татуха!

— Вау! — восхитился второй пацан. — Дядя, а покажите полностью! Мамаша, заметив это, открыла рот, но, очевидно, не нашла, что сказать на этот счет, просто выхватила у парня живую фотографию, быстро посмотрела на изображенную на ней женщину и всучила снимок обратно.

— Никогда не видела. Тем временем, парень закатал рукав, обнажив предплечье с нарисованной в объеме на нем цифрой «18».

— Отпад! — восхитились пацаны. — А что это означает?

— Охрана! — негромко, скорее в напоминание сказала толстуха.

— Ладно, ладно, — парень положил снимок во внутренний карман дорогой черной кожаной куртки и, по пути потрепав волосы одного из мальчишек, пошел к выходу. Я и не надеялся на положительный результат, подумал он. Кто его знает, зачем эти люди едут в город? К тому же, тот не маленький, почти сто тысяч человек — а это очень неплохо для сравнительно недавно колонизированной планеты. И шанс найти человека, который хотя бы что-то знает про его жену — почти ничтожный, но все же больше, чем в любом другом месте.

— Мама, а можно я тоже сделаю татуировку, когда вырасту? — тоненьким голоском поинтересовался один из пацанов, в твердой уверенности, что ему это позволят.

— А я тоже хочу, — не отставал его брат. Рослый парень старался их не слушать, но те сидели всего в нескольких метрах от выхода из гравипоезда, где сейчас он и стоял, так что не слышать их мог только глухой.

— Что?! — в очередной раз возмутилась мамаша и гневно посмотрела на парня. — Никаких татуировок! Это жутко вредно и дорого, у вас потом кожа начнет слазить! Ну да, подумал тот, особенно с вживленными нанитами-хилерами.

— Фу-у!

— И у дяди тоже?

— И у дяди.

— Ну тогда не будем, да Пашка?

— А я все равно хочу! Это же круто!

— Немедленно выкинь это из головы, а не то выпорю!

— Но здесь же все смотрят, мам!

— И пусть смотрят! Зато будут знать, какой ты плохой и непослушный мальчик… Нет, все таки хорошо, что у нас нет детей, облегченно подумал блондин, глядя в окно. Там уже закончилось казавшееся бесконечным пшеничное поле, и тут же начался город — не небоскребы до облаков, как на Земле, а низенькие, редко превышавшие десять этажей железобетонные коробки. Они мелькали чуть ли не со скоростью пули, молниеносно проносясь мимо, но гравипоезд спустя пару секунд резко затормозил, почти мгновенно сбросив скорость с пяти сотен километров в час до нуля. Плохо откалиброванная искусственная локальная гравитация не полностью погасила импульс, из-за чего парень немного дернулся влево по инерции. Над выходной дверью загорелся желтый сигнал — ожидание. Они прибыли на вокзал. Сейчас должны выскочить местные уборщики и счистить налипшую грязь и пыль с гравитационной подушки поезда. Половина минуты обработки из шлангов газом под давлением — и сигнал меняется на зеленый, плавно раздвигая двери выхода в стороны.

— Долье, центральный вокзал, — раздалось из динамиков. — Добро пожаловать! Парень поправил съехавший с плеча полупустой рюкзак и первый сошел на перрон. Первое, что он заметил в этом городе — запах нагретого асфальта, уже почти канувшего в лету в большинстве мест человеческой цивилизации.

— Провинция, — сморщился он. — Да к тому же еще и колония. Не удивлюсь, если у них здесь еще и машины не летают.

— Проходите давайте! — толкнули парня сзади. Тот недовольно покосился на сделавшую это мамашу, но все же пошел дальше. Дальше была скучная, но не очень долгая таможня, которая дотошно проверила все содержимое карманов новоприбывших, уделив особое внимание багажу. Мамаша с детьми терпеливо ожидали окончание всей процедуры, парень тоже скучал, а вот чиновник, который оказался вовсе не чиновником, а врачом, все время возмущался, когда его заставили вытрясти все из его портфеля.