Фрэнк Лонг - Мир выживших [Авторский сборник]

Или у Фарана на уме было что-то еще, заставившее его сказать именно эти слова? Был ли он твердо уверен, что не надо отчаиваться и что Кассандры двадцать первого века, как бы их на самом деле не звали, совсем бесполезны?

Что ж, по крайней мере, абсурдный образ Венеры, вышедшей из пены, исчез, и вторая иллюзия начала рушиться. Только то, что дочка Фарана назвала молодого человека с трезубцем именем, разрушающим миф, сделало трезубец незначительным; теперь Фаран окончательно уничтожил сходство с мифом, сказав:

— Несмотря на все эти механизмы, под рукой у нас не оказалось простых кусачек. Если бы не помощь Роджера, вытащить тебя из обломков нам было бы куда сложнее. У меня остеоартрит шести пальцев. Еще не очень сильный, но это помешало бы…

— Роджер Тайсон, — сказала Тильда, кивая туда, где все еще неподвижно стоял ее спутник в купальном костюме.

У Блэкмора промелькнула мысль, что она могла чувствовать, будто его полное имя важно, поэтому девушка поделилась им. Это было одно из тех безосновательных предчувствий, которые чаще всего оказывались совершенно беспочвенными.

Тайсона, казалось, отличала своеобразная застенчивость, которая иногда присуща рослым, внушительным типам, которые не чувствуют себя непринужденно за стенами спортивных стадионов. Он немного отступил, как будто не желая слишком резко вторгаться в разговор и мешать восстановлению сил Блэкмора. Но теперь он шагнул вперед, протянув руку.

— Нам было трудно, пока ты не появился, Блэкмор, — сказал он. — Теперь, кажется, твоя очередь.

То, что Тайсон его узнал, удивило бы Блэкмора больше, если бы он не знал, как широко его фотография распространялась в средствах массовой информации. Очевидно, люди испытывали определенное удовольствие, наблюдая, как человек цепляется за маленькую крупицу надежды, которой не мог поделиться, и гадая, что он будет чувствовать, когда надежду у него заберут. Одно лишь то, что… ну что ж.

Дэн крепко пожал руку Тайсона, поблагодарив его за помощь, и осуждающе посмотрел на Фарана, который начал подниматься.

— У меня такое чувство, что ты тоже меня узнал, — сказал он. — Почему ты ничего не сказал о проекте — о пшенице, которую я вырастил. Честно сказать, только это для меня важно. Даже то, что я все еще жив, важно лишь на одну десятую. Не то, чтобы я тебе не благодарен, но я думаю…

— А, пшеница, — сказал Фаран. — Конечно, я знал, кто ты. Но сначала о главном, парень. Мне не нравится думать, каким может быть будущее без тебя. Что пшеница все еще была здесь в 2207 году. Но если бы тебя убили…

Теперь Фаран встал на ноги, указывая в сторону дамбы. Но внезапно он потряс головой, и его рука опустилась.

— Я не хотел сбивать тебя — так резко, не закончив все. Я бы не хотел, чтобы кто-то так поступил со мной. Надо убедиться, что человек стоит на твердой земле, прежде чем разрушить его вселенную одним ударом.

— Это не будет ударом для него, папа, — быстро сказала Тильда Фарану. — Он тоже пытается построить другую вселенную — вырастив ту пшеницу, когда все думали, что это невозможно сделать.

Блэкмора слишком сильно поразили слова Фарана — и теперь не мог решить, насколько потрясли его слова Тильды.

Пшеница — все еще растет в 2207 году! Тильда Фаран продемонстрировала, что обладает восприимчивым и необычным для такой молодой девушки умом. Завершить на первый взгляд невозможное на самом деле означало построить новую вселенную, в некотором смысле — подчинить законы природы своей воле — и достичь чего-то, что почти равноценно изменению основной структуры самой материи.

Но то, что сказал Фаран, в практическом смысле куда дальше; однако слова его дочери звучали как метафора — вот оно, тщеславие мысли, фамильярно обходящейся с реальностью.

Если Фаран видел пшеницу через столетие, это могло означать только одно…

Могло ли пережитое потрясение сказаться на слухе человека? Дэн ничего не слышал, но Фаран и Тайсон напряглись и насторожились, вытянув шеи, будто прислушиваясь к неуловимому звуку.

Казалось, он доносился от дамбы, так как они оба уставились в ее направлении. Тильда Фаран тоже стояла неподвижно, приложив руки к шее.

Внезапно Блэкмор осознал, что уже не лежит на песке, спиной прижимаясь к поверхности валуна под спиной. Он вскочил на ноги очень быстро; если бы какая-то сила помимо его воли подняла бы его вверх, она бы не смогла действовать с подобной скоростью. Через секунду Дэн пришел к выводу, что с ним происходило нечто в этом роде, но потом осознал — творится что-то иное. Это был звук, который он, наконец, услышал, услышал четко — именно из-за него Блэкмор больше не мог оставаться в лежачем положении.

Крик безумной ярости отразился от дамбы; эхо усилило его. Это могло означать только одно — кричащий спустился на пляж и теперь оказался на обращенной к морю стороне стены.

Огромная волна головокружения захлестнула Блэкмора, затуманивая зрение. Но сквозь мглу, которая танцевала у него перед глазами, он видел, что полоска пляжа между дамбой и валуном — это не просто пространство сияющего песка с разбросанными по нему ракушками, скоплениями водорослей и выгоревшими на солнце корягами. Что-то паукообразное быстро двигалось от дамбы к тому месту, где он стоял, немного вертясь на ходу.

Но паук не мог кричать, и, кроме того, во мгле существо больше напоминало паука, чем человека, и у Дэна не возникало сомнений, что его вновь атакует изможденный скелет, которого он преследовал в пшенице по воздуху.

За резким предупреждающим криком Фарана почти мгновенно последовал оружейный выстрел, который заставил Блэкмора отшатнуться назад как от взрыва, и упасть на песок.

Хотя он и перестал чувствовать боль, он бы считал себя мертвецом с распоротым животом, если бы песок не взлетел в ярде от того места, где он стоял. Только этот взрыв песка заставил Дэна осознать, что он не ранен и что упал он из-за того, что его как будто сильно ударили в пах.

Должно быть, пуля пронеслась совсем рядом, рассекая воздух как плеть; столкнувшись с такой угрозой, Дэн готовился к неизбежному — еще одному выстрелу, такому близкому, что второго шанса на спасения не могло быть.

Или в него попадет пуля, или его череп будет разбит оружием, которое могло не выстрелить вновь — оружием, которое безумец мог использовать как дубинку, чтобы выместить свой гнев.

Второе опасение Блэкмора оправдалось. Но он увидел, как опускается ружье, и схватил человека-скелета за оба запястья до того, как тот обрушил ружье на его голову.

Он развернул мужчину боком и в сторону от себя, затем ударил его в рот кулаком прежде, чем противник смог вырваться. Рот мужчины приоткрылся, и в мгновение, когда рука Блэкмора отдернулась назад, он наполнился сверкающей красной жидкостью.