Александр Бушков - Самый далекий берег

Он с угрюмым вздохом откинулся на спинку кресла, присмотрелся. Да, это были пожитки – набитые чем-то сетки, продолговатые предметы, чересчур правильной, рукотворной формы, непохожей на игры природы с деревом и камнем… Ну и что?

Вдали показался приближавшийся с приличной скоростью летательный аппарат, обтекаемый, небольшой, сверкавший. Не издавая ни малейшего шума, он пронесся высоко над скопищем метлообразных существ, не обративших на него ровным счетом никакого внимания, вмиг погасил скорость – только что несся быстрее иного истребителя и вот уже висит над бурой каменистой землей рядом с тачкой Кирьянова.

Опустился наземь, едва слышно захрустели мелкие камешки, придавленные плоским брюхом. Колпак откинулся, выпрыгнул прапорщик Шибко, быстро оглядевшись, взлетел к Кирьянову с обезьяньим проворством.

– Держите? – спросил он вяло, доставая сигареты.

– Держим, – сказал Кирьянов. – Три раза лезли вперед, три раза откатывались. Рутина…

– Терпи, обер, – фыркнул Шибко. – Не каждый же раз героически зарабатывать приличные ордена в роли Колумбов и Магелланов…

– Что там? – спросил Кирьянов, кивнув вперед, в ту сторону, откуда прапорщик прилетел.

– Да ни хрена хорошего, – поморщился Шибко. – Ни просвета. Километра на три по долине – сплошные метелки. Помнишь долбаные времена борьбы с алкоголизмом, когда в магазин и с талонами было не пролезть, кроме как по головам? Вот такая картина. Классическая очередь в винный. Ордами прут…

– Зачем?

Шибко посмотрел на него устало и насмешливо, щелчком отправил окурок за борт тачки:

– Степаныч, как мужик мужику: звездоруб из тебя получается вполне приличный, и хотел бы, да не придерешься. Но я тебя душевно прошу: брось ты, как дите в зоопарке, ежеминутно пальцем тыкать во все стороны да ныть, зачем оно, почему и откуда… По большому счету, оно нам на хрен не надо. Легче тебе станет, если будешь знатъ, что это беженцы племени Мапиндузи, пустившиеся в паломничество во исполнение заветов блямбовизма, воплощенного в учении святого Чупахи? Это я, если ты не понял, на ходу выдумываю… Ты еще столько всякого насмотришься, что гляделки устанут. Слушай лучше приятную новость. Нас вот-вот сменят, группа из соседнего сектора уже на подходе.

Кирьянов облегченно выругался, вмиг позабыв о колыхавшемся совсем близко океане коричневых метелок.

– Так-то, – осклабился Шибко, похлопав его по плечу. – Совсем другое выражение морды лица… Ага!

Кирьянов проследил за его взглядом. С противоположной стороны медленно приближалась тачка уже знакомой системы – овальная платформа с сиденьями, накрытая прозрачным колпаком, вызывавшая не больше эмоций, чем мусороуборочная машина на земле.

– Пошли, – сказал Шибко. – Интересно, кого нам на смену кинули.

Из образовавшегося в прозрачном колпаке проема вереницей тянулись фигуры в скафандрах. Парочка человекоподобных, нечто вроде гигантского богомола с фасеточными сиреневыми глазищами, жвалами и толстыми усиками, мохнатая физиономия с тремя горящими сквозь завитки курчавой шерсти зелеными глазами, парочка жабообразных, и каждый знает свое место в шеренге, сразу ясно: группа слаженная, видавшая виды…

Обогнав своих, к ним приблизился гуманоид с уверенными повадками командира. Кирьянов с вялым, едва тлевшим любопытством уставился на него, гадая, где могут обитать подобные чернокожие великаны, и тут до него дошло, что это определенно не инопланетник, а самый натуральный негр, судя по сложению, завербованный где-нибудь в боксерском клубе…

Черный великан лихо отмахнул ладонью от виска:

– Флаг-майор Гамильтон, имею указание вас сменить. – Он присмотрелся к обоим, блеснул белоснежной улыбкой: – Парни, вы, часом, не с Земли? Что-то рожи ваши у меня с Солнечной системой ассоциируются… я сам из Кентукки, если кому интересно.

– Солнечная система, Земля, Россия, – с ухмылочкой ответил Шибко.

– Ну, я ж чуял! Не первый год по Галактике шлепаем, чутье, оно себя оправдывает! – Он повернулся к своему воинству и взревел: – Шер-ренгой стройся в положении «вольно»! Как оно тут, прапорщик?

– Бодяга, – сказал Шибко лениво. – Третьи сутки воду в ступе толчем.

– Начальство поблизости есть?

– Слава богу, ни единого…

– Ну и отлично! – громыхнул чернокожий флаг-майор, извлекая из набедренного кармана большую плоскую фляжку. – Махнем по глоточку за галактическое братство?

Шибко церемонно сказал:

– С точки зрения постоянной Планка и учетом гравитационных возмущений в секторе – самое уместное в данный момент предложение…

– А я что говорю? Поехали!

Он спал беспокойно – мерещилась какая-то чепуха, смесь пережитого в разных уголках Галактики и откровенных кошмаров, тягомотная и унылая. То он стоял на берегу своего озера, поджидая Таю, но вместо нее со стороны генеральских дач приближалось что-то, не имевшее четких форм, обтекаемо-склизкое, бледно-зеленое, уставившееся тусклыми желтыми бельмами – причем не было страха, во сне Кирьянов совершенно точно знал, что происходит нечто ожидаемое. То его забрасывали на какую-то заснеженную планету в совершеннейшем одиночестве, ласково уговаривая, что потерпеть на боевом дежурстве придется всего ничего, лет двадцать, а потом обязательно пришлют напарника, правда, если получится, – и вот этот кошмар, лишенный омерзительных образов и реальной угрозы, был настолько страшным, что Кирьянов проснулся, как от толчка…

И довольно быстро понял, что его в самом деле толкнули – или попросту грубо потрясли за плечо. В спальне стояла темнота, но на фоне окна – штору он, конечно же, не задернул, ни к чему было – явственно виднелся силуэт человека, и кто-то цепко держал его за оба запястья, а чья-то бесцеремонная рука шарила под подушкой, и склонившиеся над ним были вполне материальные, это уже не сон, это самая доподлинная явь…

– В чем дело? – недоуменно спросил он.

– Молчать, тварь! – шепотом рявкнул кто-то в самое ухо. – Мозги вышибу! Молчать!

В висок ему упиралось что-то твердое, холодное и вроде бы округлое, судя по ощущению.

Кирьянов поежился – дело в том, что предмет, вошедший в непосредственное соприкосновение с виском, чрезвычайно напоминал пистолетное дуло. Насколько удавалось определить, по комнате осторожно передвигались три-четыре человека, не меньше.

– Тихо, тихо, – негромко произнес над ним другой голос, уверенный, властный и насмешливый. – Не надо дергаться. Не жульманы в гости зашли, не гоп-стопники, а вполне приличные и где-то в чем-то милые и душевные люди… НКВД, управление «Кассиопея». Доводилось слышать о таком заведении, господин Гурьянов? Только, я вас умоляю, целку не строим… Свет.