Александр Бушков - Волчье солнышко

Милена плюхнулась на лавочку рядом с ним:

– Дай сигареты. Молчит, стерва…

– Может, она ничего и не знает?

– Кто из нас профессионал? Когда так молчат, всегда что-то знают, уж ты мне поверь… – Она осторожно поднесла к губам сигарету, стараясь не испачкать рот о перчатку. – Ничего, сломаю…

– Тебе что, это доставляет удовольствие?

– Глупости. – Милена мотнула головой. – Считаешь меня уж не знаю кем… Никакая я не садистка. Мне нравится сам процесс получения информации – из сплошной темноты и неизвестности вдруг забрезжит свет, разрозненные обрывки складываются в картину, истина предстает во всей своей красе и завершенности. Нет, правда, это лучшее в мире занятие – получать информацию от того, кто не хочет ее давать. Правда, при этом приходится возиться со всякими острыми железками… Но это побочные эффекты. Ну ладно, пойду продолжу.

Из дома неслись возня и стоны. Потом стоны стихли. Даниил плюнул и принялся было прохаживаться по дорожке, но тут хлопнула дверь, на крыльцо выскочила Милена, сдернула на ходу мокрые перчатки, швырнула их в кусты, пронеслась по дорожке и распахнула калитку:

– В машину, быстро!

Она гнала по широченному проспекту Бречислава Крестителя так, словно задалась целью погибнуть в автомобильной катастрофе, прихватив с собой на тот свет как можно больше народу. Наверное, у «Таврии» были спецномера, иначе дорожная полиция давно прострелила бы им шины. Даниила мотало, как куклу.

– Пистолет с собой?

– Ага… – ошалело кивнул Даниил.

– Будем брать. Обязательно живым, – азартно бросила Милена. – Раскололась сучонка, не выдержала. Ничего, оклемается, я ей ничего серьезного не отшибла… Запомни – брать живым!

Она затормозила у подъезда, выхватила пистолет и бросилась вверх по лестнице. Даниил, не пытаясь ничего понять, топотал следом. На втором этаже Милена с маху надавила кнопку и, не дожидаясь появления хозяина, повернула к Даниилу разгоряченное лицо, прекрасное и злое:

– Вышибай дверь!

Даниил разбежался, всем телом обрушился на дверь и кубарем полетел на пол в прихожей – дверь оказалась вовсе незапертой. Милена пробежала мимо него внутрь, остановилась на пороге и вяло выругалась. Даниил, потирая коленку, заглянул через ее плечо, впервые вдохнув при этом запах ее кожи, и тихо свистнул сквозь зубы.

Изящно одетый мужчина средних лет сидел лицом к ним в низком велюровом кресле и смотрел стеклянными глазами в никуда. На сером пиджаке рыжели с левой стороны три пятна.

– Марчич, действительный статский советник МИДа, – тихо сказала Милена, подошла к мертвецу и ощупала его спокойно, привычно. – Ну да, час-полтора назад… Понимаешь? Его пристрелили, едва узнали, что мы поехали к вдовушке…

– Кто и зачем?

– Ах черт, ну надо же, с хрена сорвался… Подожди, поищу алкоголя. – Милена отправилась на кухню, принесла бутылку и бокалы. – Садись, помянем дурака. Да садись ты, он уже тебя не съест… Так вот. За три дня до смерти мужа к нашей красавице Аннушке явились вот этот тип и некто другой – по приметам он мне смутно знаком, нужно будет потом показать вдове фотографии… Оказалось, что эта черная харя, Шибоботе наш прогрессивный, увидев Анну на приеме, загорелся и поставил вопрос ребром: либо ему предоставят красотку во временное пользование, либо не будет он подписывать никакого договора, а переметнется в объятия османов. Ну, дипломаты всполошились, уламывали киску три часа, и крестом, и пестом. Уломали, отвезли ее к черненькому, всю-то ночь он ей объяснял про свободную Африку. Договор торжественно подписан – читал газеты? А сутки спустя… – Милена значительно подняла палец, – а сутки спустя кто-то явился к нашему дятлику и сунул в его видик некую кассету, заснятую на дипломатической даче. Анна и прогрессивный президент а натюрель. Оказалось, тут-то и была слабинка… Радомиров взял пистолет, обматерил женушку и шмальнул себе в висок. Интересное кино, верно?

– Да…

– Причем заметь: у меня создалось впечатление, что здесь действовали две разные группы. Рассекречивать это дело – я про дачу – мог только человек, преследующий свои, особые цели… Возьмем такой расклад – существует Икс. Добиться подписания договора – его служебный долг. А довести Радомирова до самоубийства – тоже долг, но уже перед кем-то другим…

– Думаешь, это внутри?

Милена поняла:

– Вот именно. Двойник. Обрубили они нам цепочку…

– А что, если это «Омега-Дельта»? – спросил Даниил уже в машине.

– А доказательства? – печально спросила Милена.

– Куда мы едем?

– Ко мне. Кто-то мне что-то обещал в обмен на информацию.

Квартирка у нее оказалась самая обыкновенная. Одна стена занята книжными полками, на стене над тахтой – большая репродукция с картины Линке «Гибель Атлантиды», и рядом – карикатура на Морлокова, весьма даже небесталантная.

– Ты что пьешь? – спросила Милена из кухни.

– Я все пью.

– Так мне больше идет?

Даниил обернулся. Милена стояла, облитая солнечными лучами, загорелая, в просвечивающем таком ситцевом халатике, синем, в цветочек.

– Просто прелесть, – сказал Даниил.

Она ему в самом деле нравилась. «Стоп, – подумал Даниил, – я люблю Ирину. Ну и что с того? Я и продолжаю ее любить, однако во сне возможны самые неожиданные повороты отношений и поступков. Ирина – это одно, а Милена – это просто любопытство, и все. Романтично даже. Бравая девочка с клещами в руках, а я ее на диван и – по-мужски, как следует… И никаких сложностей. Сложности – это в антимире или на Ближнем Востоке».

Все и в самом деле получилось как нельзя приятнее. Даниил обнял Милену, а Милена была покорная, и магнитофон наигрывал что-то электронно-космическое, и, хотя они ничего не знали о Кфансуте, мелодия невольно вызывала в мозгу образ пришельца, лениво плывущего в стратосфере на границе синевы и черноты, над завешенными белыми спиралями циклонов континентами и морями, ситцевый халатик был таким невесомым, словно его не было, а потом и в самом деле не стало, и застилать постель не было желания, и вой черных фургонов на вечерней улице, и аромат чисто вымытой кожи, и уверенное проникновение в упруго-влажную тайну, и беззвучно ораторствующий Морлоков на экране огромного цветного телевизора, заливавшего темную комнату нелюдским светом, и загорелые плечи под ладонями, и злорадное удовлетворение от того, что Милена стала обычной девушкой, что-то жарко и бессвязно лепетала…

Ночь выдалась неспокойная. Милена ворочалась во сне, надрывно всхлипывала, а Даниил совсем не мог спать и ушел наконец на балкон додумывать под горький сигаретный дым горькие загадки. Его бесила «Омега-Дельта», потому что он, как истый ученый, ненавидел загадки…

Чертова Хата, «Омега-Дельта»… Больше всего бесило то, что ее нельзя было связать ни с одной мало-мальски влиятельной силой как в стране, так и за ее пределами. Таинственная сила, словно рок в готических романах, действовала, казалось, без определенной цели и не искала выгод – а меж тем у силы этой не могло не быть своих целей и своей выгоды…