Сакё Комацу - Японская фантастическая проза

— Эге-гей!..— люди закричали, замахали руками.— Сюда, сюда, помогите!

— Костер, быстро! — крикнул Катаока.— И принесите сюда все карманные фонари, кроме двух, самых мощных.

Старик громко распорядился, и средних лет мужчина побежал в сторону. Раздался треск ломаемых веток, куча быстро росла.

— Используем все батареи,— сказал Катаока, проверяя карманные фонарики и бросая лучшие батареи радисту.— Передашь SOS. Все будет в порядке, расстояние всего четыре-пять километров.

При свете карманного фонарика радист соединил проводником батареи, не вынимая их из фонарей. Включив рацию, он закричал:

— Везет, они как раз переговариваются!

— А ты вклинься в их разговор,— посоветовал Катаока.— Судно сил самообороны?

— Нет, кажется, американское.

В рации раздались звуки более мощные, чем сигналы с судна.

— Послушай,— сказал радист, глядя на Катаоку.— Очень сильные сигналы поступают с близкого расстояния... Где-то совсем рядом...

— Ты хочешь сказать, что поблизости есть еще кто-то, кроме нас? — Катаока огляделся кругом. Уже совсем стемнело.— А что говорят?

— Не понимаю. Иногда попадаются английские слова, но весь разговор, по-моему, зашифрован...

— Все равно, постарайся вклиниться...

— Ты думаешь, я этого не делаю? Да они никак пока не отвечают!

Высоко в небо взвилось яркое пламя костра. Все, и млад и стар, стоя спиной к огню, замахали руками и закричали.

— Не отвечают,— сказал тот, кто посылал световые сигналы.— А почему на этом корабле затемнение?

— Катаока,— сказал радист,— между сушей и кораблем есть еще одно место, откуда исходят радиосигналы...

Катаока пристально вгляделся в темную поверхность моря. Между расплывчатым силуэтом судна и берегом виднелся едва приметный белый след от вспенившихся волн. Этот след постепенно приближался к берегу, оставляя хвост в открытом море. Откуда-то издалека вдруг донесся шум двигателя, и, кажется, не одного, а нескольких. Это было, конечно, эхо, прокатившееся по склонам гор. За поворотом дороги замелькали отсветы, видно, блики от автомобильных фар.

— Друзья! — крикнул Катаока.— Поторопитесь! Сейчас к берегу подойдет десантное судно!

— Они прекратили переговоры, а наши сигналы игнорировали! — сказал радист, оставляя рацию.

Люди долго прислушивались и вглядывались в темноту, пока не поняли, где причалило десантное судно. Ориентиром служили автомобильные фары, светившие у кромки воды на расстоянии окло километра. Падая и поднимаясь, карабкаясь по скалам, люди наконец добрались до места* куда причалило судно. Это был крохотный огород, разбитый на склоне горы и огороженный камнями. Вода достигала почти самого верхнего края этой каменной ограды. С борта причалившего судна на берег перекинули трап. Тджелые американские военные грузовики подъехали к судну. По спущенным помостам с них стали сгружать большие, обшитые брезентом ящики. С помощью катков их поднимали на судно*

— Стой! — раздался крик из темноты. На измученных, едва добредших сюда людей были направлены два автомата.

— Возьмите нас на борт! Здесь женщины и дети! — крикнул по-английски Катаока.

К нему приблизился высокий молодой офицер с детским лицом. Казалось, он был в замешательстве.

— Вы гражданские?

— Кроме нас троих. Мы-то из наблюдательной бригады спасательного отряда. Но все остальные гражданские лица»..

— Но в данном районе спасательные операции закончились, и район закрыт... Во всяком случае, я получил такую информацию.

— Они заблудились и не успели бежать.

— Сколько всех?

— Человек двадцать — тридцать...

— Живее! — крикнул офицер, обернувшись к солдатам, которые, замедлив погрузку, прислушивались к разговору. Потом он сдвинул каску немного назад и сказал с сожалением, н твердо:

— Весьма сожалею, но мы прибыли сюда для выполнения особого задания по указанию высшего командования. Прибыли несмотря на большую опасность. Спасение не входит в наши функции.

— Вы хотите оставить умирать матерей, младенцев и стариков? Они уже больше десяти дней блуждают по горам.

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Бели бы даже я и захотел взять вас на борт, судно слишком мало, после принятия груза мы и сами-то едва сможем разместиться.

— Не знаю, какой такой у вас груз, но жизнь людей дороже!

— Весьма сожалею. Но я военный; получая это задание, я одновременно получил особое указание выполнить его с максимальной точностью. Откровенно говоря, разговаривая с вами, я уже нарушаю приказ...

— В таком случае, хотя бы свяжитесь с головным кораблем и попросите немедленно вызвать спасательное судно! — умоляюще произнес Катаока.— Здесь почва опускается под воду со скоростью трех метров в день. Да еще с ежедневным ускорением. До самого высокого пункта осталось всего сто метров. А если нагрянет цунами...

— Я и этого не могу вам обещать, пока не переговорю с командиром. До выхода в безопасную морскую зону связь у нас заблокирована...

— Мерзавцы! — заорал по-японски один из коллег Катаоки, слушавший их разговор.— Вы, вы... Разве вы после этого люди!..

— Постойте, лейтенант Скотт,— произнес по-английски с сильным акцентом небольшого роста человек, появившийся из-за грузовика.— Сколько человек можно взять на борт взамен одного ящика?

— Этого... этого я сделать не могу,— упрямо ответил лейтенант, заливаясь краской.— Это нарушение приказа!

— А как вы думаете, откуда исходит приказ? В конечном итоге за эту операцию ответственность несу я. Отвечайте, сколько человек сможете взять на борт.

— Человек пять-шесть...

— А если только женщин и детей?

— Человек восемь-девять, не больше.

— Значит, десять человек возьмете. Я остаюсь здесь.

— Я не могу этого допустить!

— А я сделаю так, чтобы вы могли это допустить. Дайте мне бумагу и перо.

Получив требуемое, человек что-то быстро написал и расписался.

— Сколько у вас женщин и детей? — обратился он к Катаоке все еще по-английски.

— Шесть женщин и трое детей...

— Пусть их сопровождает кто-нибудь из мужчин, говорящий хотя бы на ломаном английском.

— А как вы собираетесь поступить с остающимся грузом?

— Всю ответственность за него я беру на себя, так что об этом не беспокойтесь! Вот этот ящик, предпоследний, останется на берегу... Да, этот. Ведь я лучше всех знаю их содержимое.

— Быстро! — крикнул лейтенант солдатам.— Вас тоже прошу поторопиться. Мы и так выходим из графика.

Женщины замешкались, прощаясь с мужьями, начался плач, но их, подгоняя чуть ли не толчками, быстро посадили на судно.

— Все будет хорошо! Вы все непременно встретитесь! — вдруг по-японски закричал невысокий человек.— Садитесь, садитесь, а за всех остающихся отвечаю я!