Андрей Анисимов - Клуб любителей фантастики, 2018

Стоя на самом его краю, он с интересом разглядывал проплывающие мимо кварталы, хотя смотреть особо было не на что. То же самое он видел каждый день в своем районе, уезжая утром на работу и возвращаясь с нее вечером. Извечные две «т»: толчея и теснота присутствовали здесь в тех же масштабах, как и везде. Кто-то справедливо заметил, что город состоит из материалов четырех различных видов: стал и, бетона, пластика и человеческом плоти. Причем последней с каждым годом становилось все больше. Эго и объясняло возникновение второй «т». Чтобы уместить всех, приходилось потесниться.

Плотность городской застройки, по этой причине, была необыкновенно высокой. Магазины и магазинчики, крошечные кафе, склады, офисы, развлекательные заведения, мелкие мастерские и, конечно же, жилые ячейки — все это было перемешано без всякого порядка, образуя многоэтажную хаотичную, невероятно пеструю мозаику. И — нигде ни единой щелки. Ни сантиметра неиспользованного пространства. Древние говорит, что природа не терши пустоты. Туг было также. Для города «пустота» была непозволительной роскошью.

Все, что можно было занять, было занято. где можно ужать — ужато, все, что можно было оптимизирован» тем или иным способом, давно было оптимизировано. «Внутренности» города были выжаты что называется досуха. И все равно в них оставалось немало неучтенного свободного места.

Так называемых «пузырей».

Для донельзя перенаселенного города такие «пузыри» представляли особую ценность, и каждый, кто находил его, мог рассчитывать на солидную премию. Соразмерную величине «пузыря», разумеется. Существовал даже такой особый род искателей счастья — охотники за «пузырями», но, в основном, этим занимались строительные　 инспекторы. Не удивительно, что тот «пузырь» нашел именно один из них. Но не сообщил об этом. Опять-таки, почему?

Ответ на этот и другие вопросы лежал где-то впереди, в 126-м квартале, и чем ближе к нему был Самохин, тем больше возрастало его нетерпение. Не будь тротуар забит людьми, он сейчас бросился бы по нему бегом.

Прежде чем увидеть 136-ю трассу, он услышал и учуял ее. Шум транспортного потока перекрывал все другие звуки на этом уровне квартала, а запахи — смердение выхлопных газов, перемешанных с парами несгоревшего топлива, расползающееся во вое стороны, несмотря на старания вытяжной вентиляции. Доехав до места, указанного определителем, Самохин сошел с тротуара, очутившись перед глухой стеной, в которой виднелась одна-единственная дверь. Никаких надписей, кроме номера, на ней не было, но Самохин прекрасно знал, что это: служебный вход для технического персонала. Он и сам по сто раз на дню пользовался такими, вопрос был лишь в том, сумеет ли он пойти в этот. Такие входы, как правило, запирались, а электронный ключ, который был у Самохина, мог к этой и не подходить. Оставалось надеяться, что дверь либо не заперта, либо коды замков в его квартале и здесь идентичны. В противном случае с замком придется что-то делать.

Кир даже не обмолвился о трудностях доступа к «пузырю». Скорее всего, никаких трудностей тут и быть не должно.

Замок и впрямь открылся без всяких проблем. Радуясь, что все прошло так гладко, Самохин толкнул дверь вбок, и прошмыгнул внутрь, очутившись в крошечной комнатенке, сверху донизу забитой «спящими» киберремонтниками. В противоположной стене чернел вход в ремонтные туннели, по сути, бетонные норы, достаточные по размерам для автоматов и узковатые для человека. Однако пролезть туда было все же можно.

Лязг механической реки, которая текла где-то над его головой, сюда почти не доносился, зато хорошо был слышен далекий низкий гул вентиляции. Звук шел из туннеля, и Самохин, не долго думая, нырнул в него.

Туннель был грязным, плохо освещенным, но, к счастью, не очень длинным. Метров через пять он соединялся с другим, подобным ему, в котором, с правой стороны, виднелась квадратная плита ржавого ремонтного люка. Надпись на нем была едва заметна, но Самохин кос-как разобрал написанное: «Б-22». При виде надписи, у него заколотилось сердце. Все сходилось!

Крышка держалась на четырех зажимах, однако два нижних оказались открытыми. Приподняв ее, Самохин невольно напрягся, ожидая дикого воя рожденной вентиляторами мощной воздушной струи, но с другой стороны было удивительно тихо. А льющийся оттуда свет, совсем не походил на обычное городское освещение. Приподняв крышку еще чуть-чуть, Самохин просунул в образовавшуюся щель голову и замер, ошарашенный увиденным. С минуту он так и стоял, на четвереньках, придерживая одной рукой крышку, потом протиснул внутрь плечи, туловище, и, наконец, влез целиком. Осторожно опустив крышку на место, он поднялся на ноги и огляделся, не веря собственным глазам.

Он стоял в огромном квадратном колодце, уходящем куда-то в невообразимую высь, откуда на него смотрело безмятежное голубое небо. Люк выходил на самое его дно, но вместо привычного бетона, железа или пластика его покрывало что-то ворсистое и зеленое. Тупо глядя на это диковинное покрытие, Самохин не сразу понял, что это такое, а когда понял, чуть не задохнулся от восторга.

Трава!

Кроме нее, тут было еще кое-что, и это уже казалось настоящим чудом. Коричневато-серые колонны, тоже с зеленью. Деревья. Самые что ни на есть настоящие.

Совершенно оторопевший от такого фантастического зрелища, Самохин сделал несколько лунатических шагов, не сразу сообразив, что трава и деревья едва ли могли расти на каком-то рукотворном и уж тем более плотном материале. Под ним был не просто пол 1-го положительно уровня, считая от условной поверхности, а это и была та самая древняя поверхность их старушки Земли. Грунт, собственно, земля и есть.

Самохин «порвал взгляд от собственных ступней и снова огляделся.

В программе застройки, или в системе позиционирования. действительно должен был произойти просто феноменальный сбой, чтобы мог возникнуть подобных размеров «пузырь». Сбой, который, к тому же, так и остался незамеченным. После чего строительные автоматы, следуя этой программе, смонтировали все так, как было предписано, совершенно равнодушные к тому, что меж стенами остался кусок первозданной земной поверхности. Сколько прошло с тех пор? Лет пятьдесят, не меньше, а то и все семьдесят. Неизвестно, что надоумило заглянуть сюда того инспектора, но обнаружение им этого «пузыря» можно было бы назвать настоящим открытием.

Это даже не «пузырь», поправил себя Самохин. Это нечто куда большее. Пещера, грот… Нет, не то. Это не мрачное подземелье, наоборот — крошечный светлый островок дикой природы, чудом уцелевший в Океане Четырех Материалов.

Да, именно так — самый настоящий остров. А он — полновластный его хозяин.