Баррингтон Бейли - Столпы вечности

— За золотом, — пробормотал Вооз. — Все за золотом.

Эта старая идиома возникла еще в те времена, когда золото считалось драгоценным металлом, и люди хватались за любую возможность его добыть.

Он собирался смешаться с толпой кладоискателей. Поблизости следовали несколько очень быстрых кораблей; он выждал несколько часов, пропуская их вперед, прежде чем отправиться.

Но Мейрджайн — большой мир, и у Вооза было преимущество, недоступное им. И обычная для него мрачность отступила перед оптимистичной уверенностью.

Корабль пробудил его от беспокойных снов. Интонация была слегка настойчивой, и Вооз, немедленно вскинувшись, принял сидячую позу на кушетке, которой пользовался вместо кровати.

Взгляни, сказал корабль.

В сознании опять появилась картинка — или, вернее, череда смонтированных картинок. Планета, ее поверхность, усеянная пурпурными, синими и мальвовыми пятнами, с филигранной сеткой других цветов — золотистого, серебристого, алого. Планету согревало желтое солнце с чуть синеватым оттенком; он понял, что звезда излучает весь спектр цветов, доступный человеку.

А на диаграмме увидел то, чего не мог бы различить невооруженным глазом; десятки кораблей на орбите. Перед внутренним оком Вооза мелькали их контуры. Многие были знакомы по космодрому Уайлдхарта.

— Почему они не садятся? — спросил он.

Они не могут, ответил его корабль.

— Почему?

Я вызвал Неутомимую.

Неутомимая, яхта Радальце Обсока, была из самых скоростных и, вероятно, прибыла среди первых. В сознании Вооза сформировался образ Обсока, возлежащего на роскошном диване. Мэйси свернулась калачиком на кушетке рядом, смежив веки.

Глаза навыкате блеснули.

— Приветствую, кораблеводец. Наконец-то ты добрался.

— Что произошло? — спросил Вооз. — Почему никто не садится?

— Никто не может сесть, — Обсок дернул ртом. — Многие пытались. Атмосфера непроницаема.

Вооз промолчал, ограничившись озадаченным выражением на лице.

— Мой техник говорит, планета окружена чем-то вроде реверс-инерционного поля, — сообщил Обсок. — Хотя, как по мне, он просто прячет невежество за умными словами.

— Это же не имеет никакого смысла, — медленно произнес Вооз.

— Что не имеет? Недоступность Мейрджайна? Вероятно, для тех, кто манипулирует нами таким образом, кем бы ни были они, — имеет. Там внизу что-то есть, кораблеводец, и оно с нами забавляется.

— Мы не можем висеть здесь вечно, — сказал Вооз. — Через пару стандартных дней подоспеет крейсер.

— Отнюдь не обязательно, чтобы все пошло так, как захотят на крейсере. У нас тут, кораблеводец Вооз, настоящий орбитальный город, не лишенный средств защиты. — Обсок нахмурился. — Настоящая проблема в том, получится ли что-нибудь из этого испытания. Если хочешь, можешь присоединиться к дискуссии. Мы собираем конференцию, чтобы решить, как дальше двигаться.

— Кто на ней будет присутствовать?

— Некоторые из ранее пытавшихся пробиться сквозь барьер. А также ученые. — Обсок помолчал. — Кроме того, я обязан предостеречь тебя, что полностью исключить неприятные неожиданности не удастся. Тут крутятся люди самого опасного сорта. Их терпение на исходе; уже зафиксированы первые стычки.

— И кто принимающая сторона?

— Совещание состоится на борту моей яхты. Жилая секция там особенно просторная. Если интересует, заходи в гости через три стандартных часа.

— Хорошо, — решил Вооз. — Я буду.

Изображение исчезло с проецируемого в мозг экрана.

Инструкции? спросил корабль.

— Продолжай движение по орбите.

Вооз снова посмотрел на планету внизу. Отчего-то загадка не пробудила в нем любопытства. Только раздражение.

Испустив тяжелый вздох, он снова уснул.

Когда Вооз подлетал к Неутомимой, корабли уже начинали собираться. Вдоль тонкого изящного корпуса яхты вытянулась целая вереница их, различных форм и размеров. Он узнал ладного Звездного ныряльщика Ромри — стыковочный шланг свободно болтался под брюхом более крупного судна. Ромри, видимо, уже на вечеринке.

В голове Вооза прозвучал голос, не Обсока, а, вероятно, члена экипажа или какой-нибудь машины:

— Гражданин Обсок приветствует вас на борту, кораблеводец Вооз.

Корабль Вооза ответил уместными приветствиями. Он неуклюже спустился к тамбуру, откуда стыковочный шланг уже тянулся к такому же у звездной яхты. Как только они сочленились, шлюз открылся, приглашая его войти.

Расстояние до яхты составляло примерно пятьдесят ярдов. Поле инерциальной гравитации за пределами корабля не работало, поэтому в трубе Вооз сразу испытал невесомость и вынужден был подтягиваться по хваталкам. Однако на полпути его резко потянуло вниз и приложило о пол. Стоило догадаться, подумал он завистливо, что такой богач, как Обсок, наверняка снабдит гравитацией даже стыковочные шланги.

Когда Вооз достиг дальнего шлюза, тот тоже открылся. Одинокий робот помог взобраться на борт.

— Гражданин Обсок в главной гостиной, уважаемый, — сказал автомат тем же голосом. — Если позволите, я провожу вас.

Коридор был отделан панелями медового дерева — органические волокна обладали интересной текстурой, а под определенным углом свет выхватывал в ней серебристые нити. На полу протянута толстая ковровая дорожка — на ощупь как мох, поглощавшая звук шагов. Такая обстановка радикально отличалась от привычных ему голых, твердых, временами пружинивших под ногами полов.

Робот поторопил его в гостиную. Радальце Обсок приподнялся и вежливо приветствовал Вооза.

Вооз огляделся. Стены и потолок отделаны золотом, мебели немного. Наверное, большую часть пришлось вынести, чтобы освободить место или исключить повреждение ценного антиквариата. Присутствовало около дюжины человек, включая Ромри; тот говорил с каким-то юношей, а за ними наблюдала спокойная улыбчивая толстуха. Вероятно, его пригласили потому, что эти трое недавно завязали тесные отношения. Обсок, пожалуй, единственный из слетевшейся на Уайлдхарт оравы хранил верность общественной морали.

— Тут все не поместятся, — заметил Вооз.

— Имеете в виду владельцев тех кораблей снаружи? Они тут роятся, как насекомые вокруг меда. Слухи разносятся. Но я пригласил всего двадцать шесть человек.

— Обсок понизил голос. — Там Ларри с двумя своими барышнями. Вы уж постарайтесь их не напрягать.

С этими словами он заговорщицким жестом указал на крупного, крепкого в кости человека с агрессивными чертами гангстера, стоявшего у столика. Его фланкировали две девушки, высокие и статные, моложе спутника, но обладавшие некоторым сходством с ним, так что их можно было принять за сестер или дочерей Ларри: те же длинные челюсти, вызывающий взгляд хищно сверкавших глаз. Вооз, однако, понимал, что это клоны Ларри, генетически мужские особи, а соматически — женские: еще в утробе они подверглись гормональной обработке. Вся банда Ларри состояла из таких девушек, и сколько их у него, никто не знал в точности. Как и большинство других гостей, Ларри переминался с ноги на ногу, нетерпеливо отпивая из бокала.