Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

На это также обращала внимание одежда Сини, в виде белых свободного кроя бермуд (длиной чуть выше колена) и розовой с длинным рукавом рубашки. Ткань даже отсюда, которой смотрелась очень мятой, имеющей какой-то неряшливый вид, будучи походу льняной. Подчеркивающая фигуру, рубашка имела удлиненную модель, и покроем походила на мужскую, с маленьким отложным воротничком, пышными рукавами и широкими манжетами. Однако и тут ее подол, верхнюю часть рукавов до локтя, грудь, ворот украшала какая-то символическая вышивка или рисунок.

Я на миг представил себе в таком экстравагантном виде свою мать и гулко дыхнув, засмеялся. Воссоздав ее фигуру и то количество складок, которые залегли бы под тонкой тканью рубашки, на талии прихваченной последней клепкой. Не то, чтобы подумав о матери с теплом…

Просто подумав.

И в том, опять явив собственный эгоизм и неуважение к самому близкому человеку.

Впрочем, стоило смехом ответить на воспоминание о матери, как мгновенно внутри меня возникла горечь, осознание собственной гадости и жалкости, что ли. Так, что от тех пренебрежительных сравнений себя с гавнюком, сам собой прекратился мой смех, а на лбу выступил обильный пот. Сейчас я отчетливо ощутил не просто мокрую полосу на поверхности кожи лба, но, похоже, почувствовал каждую отдельную капельку пота. И тотчас вскинув руку, отер им лоб. И также резко замер, остановив движение правой руки возле лица, к собственному изумлению приметив, что кожа на ней не имеет привычного мне золотистого оттенка смугло-белой, а в сиянии солнечных лучей переливается розово-белым цветом.

Я медленно отвел от лица руку и неспешно повернул ее вправо-влево, отметив, что сейчас цвет не равномерен по поверхности кожи, а на ладонях и вовсе не имеет того самого розового оттенка, поражая бледно-белым тоном. Поражая собственной нежностью, тонкостью и отсутствием волос. Не то, чтобы на руке волос не имелось. Просто не имелось буйной растительности указывающей (как считали земляне) на меня, как на неутомимого любовника. Запястье руки плотно покрывал широкий кожаный браслет, который украшали впаянные разнообразной цветовой гаммы круглые с ноготь бусины, а в центре на цепочке была укреплена золотая подвеска в виде перевернутой буквы «А», только с удлиненной вершиной.

— Виклина! Лина! — вновь прокричала Синя, тем самым отрывая меня от разглядывания собственной руки, внезапно сменившей не только тон, но и тип кожи, и форму. Всем своим видом означая, что принадлежит девушке, и не просто девушке, а очевидно юной, красивой и ухаживающей за собой. Об этом говорили ее отполированные, коротко подстриженные, округлой формы ноготки.

Стоило женщине еще раз призывно крикнуть и зрительно для меня качнуть головой, как я мгновенно поднялся на ноги, сделав несколько широких шагов в ее сторону. А потом как-то разом застыл на месте, будто лишь сейчас окончательно пришел в себя или осознал произошедшее перемещение. Так как зыркнув вниз увидел две стройные ножки, подобно руке не имеющих той самой мужской растительности на розово-белом оттенке кожи, до середины бедер прикрытые легкими из белой кожи шортами, обтягивающими упругие ягодицы. И в целом красивую, пропорционально сложенную фигуру, несмотря на короткое в соотношении с длиной конечностей туловище. В теле в котором я сейчас пребывал, была относительна узкая грудь и плечи, и вспять того вытянутая шея, так, что сама голова и взгляд падал вроде как с высоты. Небольшая мышечная масса рук, ног и наличие женской небольшого размера груди, шаровидной формы с чуть приподнятыми сосками, приметными сквозь тонкий ажурный слой голубого бюстгальтера и в тон ему мягкой, легкой (видимо имеющей лишь растительное происхождения ткани) рубашки без рукавов.

Впрочем, глянув на грудь, я тот же миг отвел взгляд в сторону, к собственному удивлению ощутив стыд, точно коснулся чего-то сокровенного или сделал что-то недостойное. Поэтому я также моментально перевел собственное внимание на голову тела, в котором находился. И вскинув руки вверх, ощупал лицо, по тем легким касаниям поверхности кожи и самих его видоизмененных черт, к которым относился появившийся острый подбородок, и выраженные скулы, окончательно убедился, что нахожусь в теле Виклины.

Радуясь и, одновременно, поражаясь тому, что сейчас могу все так четко воспринимать, владеть телом этой девушки, и, вероятно, на какое-то время заменить в ее жизни. Поэтому опустив вниз руки, и как ни в чем не бывало, не подавая виду, что я тут сторонний направился к призывающей меня, то есть Виклину, женщине.

— Лина! Может, ты, поторопишься, дорогая? — невозмутимо, несмотря на очевидное волнение, спросила Синя, когда расстояние между нами стало составлять не больше трех-четырех метров.

Все то время, что к женщине шло тело Виклины, я проверял его на реакции. Заставляя взмахнуть рукой, сделать короткий шаг или наоборот длинный. Понимая, что в этот раз нахожусь в голове Виклины, не просто как сторонний наблюдатель, а, так-таки, подменив ее в мозгу.

«Блин!» — как говорится.

Блин, потому как это было необычно и по приколу. Хотя и немного меня тревожило. Ведь, в самом деле, я ничего не знал о жизни Виклины, об этой Сине, и боялся так сказать подставить девушку. К моему изумлению тело подчинялось мне так естественно, будто я им владел всегда, не просто заместив в нем кого-то. И вовсе не ощущалось его чуждости, словно оно мне было знакомым, родным. Оно было моим. Именно по этой причине я не раз останавливался, оглядывал себя, ощупывал лицо, белокурые чуть вьющиеся волосы до плеч, имеющие достаточный объем на затылке. Смотрел на свои ноги, руки (впрочем, теперь более не зарился на грудь, столь эффектно и непривычно выступающую на ней).

По мере своего движения я оглядывал местность, находя в ней много знакомого, привычного, однотипного не то, чтобы с Землей, с моей страной, с природой средней полосы России. Я обозревал пространство впереди, домики, поселение, траву и цветущий, такой низенький Иван-чай, слегка покачивающий кистями своего цвета. И, естественно, глядел на невысокие кроссовки на тонкой, резиновой платформе одетые на стопы Виклины. Их насыщенные, неоновые цвета: синий, розовый, белый с не менее яркими шнурками, прямо-таки слепили глаза и тем самым приближали модные тенденции данной страны к тенденциозности моего мира.

Подойдя к Сине, я остановился, оставив между нами небольшой промежуток, не больше полутора метров, и наконец, смог разглядеть ее глаза. Форма их хоть и была достаточно узкой, все-таки сама женщина не относилась к представителям желтой расы, обладая цветом кожи присущим только белым людям, будучи, как и у Виклины розово-белой. Цвет ее радужек смотрелся насыщенно голубым, не растерявшим, несмотря на возраст, присущую им в молодости яркость, чистоту. Приглядевшись, я также отметил черные круглые зрачки Сини и небольшой розоватый отлив самой склеры, похоже, и придающий ту самую насыщенность радужкам. Наверно, женщина чем-то болела, поэтому склера сменила свой белый цвет на розоватый. Ну, говорят же, что при заболевании «желтуха» окрашивается слизистая оболочка глаз в желтые тона. Может и эта была какая-нибудь там «розовуха», черт возьми! Я, как говорится, не был силен в болезнях.