Елена Асеева - По ту сторону Солнца [СИ] [книги 1 и 2]

— Скажите им ДьюбФфамб, что я не пленник, и могу выйти на двор, — произнес нескрываемо деспотично Камал Джаганатх, ибо его начинало угнетать это ограничение свободы.

Стоящий позади людоящер немедля, что-то на глухом языке (в котором особенно сильно выделялись согласные звуки) проронил своим соплеменникам. И те враз пригнув головы, ступили назад и вбок, высвобождая проход и, синхронно, собственным местоположением давая установку двум округлым поверху створкам раскрыться. А диэнцефалон ссасуа, стоило его взгляду лишь пройтись по лицам воинов, наполнился чуть ощутимым страхом, испытываемым ими и связанный с особым местом самого Камала Джаганатха.

— Мы не считаем вас пленником, ваша пресветлость авгур, — протянул ДьюбФфамб, шагнув вслед поспешившего из хором ссасуа. — Просто ночью из жилищ людоящеры не выходят, чтобы не пострадать.

Камал Джаганатх хотел было отозваться, впрочем, выйдя из хором, сделав всего-навсего несколько шагов вниз по ступеням, да воззрившись в небосвод, замер, завороженный его красотой и близостью, доступной, кажется, в поднятие руки. Удивительная черно-розовая бархатистость неба, в неких местах прикрытая кружащейся почти красной дымкой облаков глазела скоплениями мельчайших звезд, создающих прямо-таки пятачки света. Три крупных, точно переполненных бежево-пепельным сиянием, спутника висели вдоль общей линии, вероятно, вращающихся по единой орбите. Их поверхности, однако, просматривались не полностью, будто крайние уже частью прошли первые четверти, а средняя вспять им имела вид полного круга.

Не менее красочно гляделись селения расположенные на вершинах горных хребтов или на их склонах, как оказалось сияющие в ночи бело-кремовым светом стен самих жилищ. И если на Велесване с течением времени фосфоресцирующие камни степенно притушивали собственный свет, то на Ладодеи они не теряли яркости свечения. Посему в ночи пятнами сияния можно было насчитать до пятидесяти расположенных на горных грядах селений, далее уже сливающихся со светом звезд и спутников.

Легкий ветерок колебал полы халата Камала Джаганатха и оглаживал его лицо, будучи довольно прохладным. Хотя для кожи велесвановца вряд ли опасным. Тишина здесь наверху была стольпоразительна, что даже Велесван с его безмолвием стоило назвать шумным. Так как на Ладодеи кроме чуть свистящего ветерка, да редкого далекого клекота какой-то птицы до слуха юного авгура ничего не долетало.

Еще немного постояв, втягивая вглубь себя воздух через ноздри, наполненный прохладой воды, Камал Джаганатх присел на ступень. И тотчас позади него сомкнулись обе створки, а три людоящера замерли на верхних ступенях, демонстрируя, что их нахождение тут связано только с юным авгуром, и самого инфанта не охраняют, очевидно, потому как берегут саму планету и систему. И также разом вспыхнули тела статуй, охраняющих лестницу. Засветились розовым светом не просто тела тигров, но особенно ярко запылали расположенные на длинных хвостах удерживаемые глаза, указывающие, что этот дом принадлежит НгозиБоипело Векесу, как и планета, и в целом система Та-уи.

Опустившись на ступень, Камал Джаганатх вскинув голову, воззрился в небосвод. Арун Гиридхари не позволял своему ссасуа подобное ночное бдение, неизменно, коль тот покидал ложницу и уходил в сад, возвращая его обратно, и убеждая в необходимости отдыха. Но это был ассаруа, коему слову юный авгур подчинялся безоговорочно. Здесь же и сейчас Камал Джаганатх впервые со времени как покинул Солнечную систему, насладился предоставленной свободой.

Яркий проблеск золотого цвета нежданно возник справа, словно над соседним склоном, а после, мгновенно усилив собственное сияние, вырвался в сам небосвод. Он еще немного удлиненной полосой кружил высоко в небесах, да как-то и вовсе разком взяв направление в сторону хребта и хором верховного правителя, по мере движения стал приобретать форму. Вскоре начертавшись над самим жилищем здоровущим летающим змеем. Тело его, вытянутое покрытое золотистой чешуей, поддерживалось в полете за счет пяти пар закругленных, кожистых крыльев и распушенного в разные стороны длинного перьевого хвоста, почти оранжевого цвета. Это удивительное животное, не имеющее ног, бесшумно скользило в небосводе, порой замирая на одном месте, а погодя вновь продолжая свой представленный в виде круга полет. Голова существа плоская и, одновременно, закругленная спереди имела в своем конце загнутый черный клюв, который иногда щелкал, точно вылавливая в небе маленьких существ напомнивших Камалу Джаганатху земных летучих мышей. По брюху змеи пролегала тонкая полоса и вовсе красного цвета, вторящая сиянию щелевидных глаз на голове. Движения животного были стольбесшумны, и легки, что казалось он и не летит, а только парит, скользит в небесах.

— Это огняник, — проронил, вмешиваясь в тишину ночи, император Ладодеи, медленно подойдя к лестнице.

Он уважительно преклонил голову, да поднявшись по ступеням, остановился так, дабы сидящий юный авгур мог смотреть на него сверху вниз.

— Существо весьма опасное вне предел селений, — протянул ФирунКибв Зубери, очевидно, стараясь пояснить причину по коей просил ссасуа не выходить из дома. — Ибо может напасть и съесть. Впрочем, огняник боится звуколокационные волны, которые отпугивают их, и внутри селений вы защищены. Хотя я еще раз прошу вас, пресветлый авгур не покидать хором, особенно днем.

— Вы только просите Кибв, указать мне не можете? — очень жестко вопросил Камал Джаганатх, переводя взгляд на лицо императора, тем не менее, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Указать не могу пресветлый авгур, лишь прошу, — отозвался ФирунКибв Зубери и в голосе его, схожем с низким, хоть и приятным для слуха басом, прозвучала покорность. Та самая, что наполняла обобщенно людоящеров, с оными сталкивался ссасуа. — Вы же и сами знаете, что ваше положение в Веж-Аруджане много выше моего и сравнимо только со статусом верховного правителя людоящеров.

Камал Джаганатх немедля свернул возгоревшееся в себе раздражение. Он хоть и ведал, что его статус среди высокоразвитых рас высок, никогда не задумывался, о его стользначимом положении. Впрочем, сейчас он погасил в себе негодование, потому как уловил возникший волной страх в императоре, который на десяток секунд наполнил диэнцефалон Камала Джаганатха тем чувством, вызвав на коже крупный поток мурашек, словно выскочивших с под шелковистой материи аварану.

— Мне надобно выходить на двор, по крайней мере, ночью. Коль вы боитесь, что меня могут заметить ваши враги днем, позвольте выходить ночью, — пояснил Камал Джаганатх, убирая из голоса всякое недовольство, и отводя взгляд от лица императора, устремляя его повдоль склона горы. — Ежели вы не хотите, чтобы от волнения у меня началась фантасмагория, мне нужно от нее отвлекаться, хотя бы прогулкой. И поверьте мне, Кибв, если начнется фантасмагория ваш брат Векес, не успеет привезти Аруна Гиридхари, абы я к тому времени погибну. Слишком неоднозначные у меня происходят последствия после фантасмагории. Зачастую я после нее не могу вздохнуть.