Рэй Брэдбери - Марсианские хроники. Полное издание

Навстречу им вышел градоначальник. Мартин установил штатив, прикрутил к нему ящичек и включил питание.

– Вы главный? – спросил капитан, тыкая пальцем.

– Да.

Высокотехнологичное устройство, с которым возились Мартин и его напарник, обеспечивало мгновенный перевод на любой язык. Синтезированная речь грубо разрезала мягкую тишину.

– Расскажите про ваше вчерашнее событие, – сказал капитан. – Оно точно было?

– Да.

– У вас есть свидетели?

– Есть.

– Можно с ними поговорить?

– Говорите с кем угодно, – ответил градоначальник. – Мы все – свидетели.

– Ясно, массовая галлюцинация, – бросил Харт вполголоса и вновь обратился к градоначальнику: – И как же выглядел тот человек, ваш пришелец?

– Его непросто описать. – Градоначальник слегка улыбнулся.

– Отчего же?

– Мнения могут разойтись.

– И тем не менее я хотел бы выслушать вас, – сказал Харт и, не оборачиваясь, приказал Мартину: – Записывай.

Мартин включил портативный диктофон.

– Он был очень великодушен и добр, – поведал градоначальник. – Он был мудр и многое знал.

– Да, да, я уже слышал, – отмахнулся капитан. – Все это слишком общо. Мне нужны подробности. Как он выглядел?

– Боюсь, это неважно, – ответил градоначальник.

– Напротив, очень важно, – строго сказал капитан. – Мне нужно составить портрет. Не хотите говорить, хорошо, я спрошу кого-нибудь еще. – Харт обратился к Мартину: – Это Бертон, никаких сомнений. Такие розыгрыши в его стиле.

Мартин не смотрел на него. Он был холоден и молчалив.

Капитан щелкнул пальцами:

– Ладно, попробуем иначе… Исцеления? Были?

– И не одно, – подтвердил градоначальник.

– Можете доказать?

– Конечно. Вот, мой сын. – Градоначальник кивнул, и вперед выступил мальчик. – У него от рождения отсохла рука. А теперь взгляните: он здоров.

Капитан снисходительно засмеялся:

– Ну да, ну да… Это даже на косвенную улику не потянет. Почем мне знать, какая там у него была рука? Я вижу только, что сейчас он здоров. Чем вы докажете, что еще вчера он был инвалидом, а сегодня исцелился?

– Вам придется поверить мне на слово, – пожал плечами градоначальник.

– Я вас умоляю! – воскликнул Харт. – Вы думаете, я удовлетворюсь слухами?! Ну уж нет!

– Ничем не могу помочь, – развел руками градоначальник и посмотрел на капитана со смесью любопытства и жалости.

– У вас есть более раннее изображение мальчика? – спросил Харт.

Принесли большой портрет маслом, на котором был нарисован мальчик с отсохшей рукой.

– Хватит, хватит! – отмахивался капитан. – Картину можно написать как угодно. Художники врут. Принесите снимки.

Снимков не было. На этой планете искусство фотографии еще не освоили.

– Нет, так мы ничего не добьемся, – выдохнул капитан, глаз у него задергался. – Дайте поговорить с другими горожанами. Вот вы. – Он ткнул в сторону женщины. – Да вы. Подойдите, – велел он, видя ее замешательство. – Расскажите мне об этом «чудесном» человеке, который посетил вас вчера.

Женщина уверенно посмотрела на капитана:

– Он ходил среди нас и был очень добр и милосерден.

– Какого цвета у него глаза?

– Цвета солнца и моря, цвета листьев и гор, цвета ночи.

– Все, довольно! – вскинул руки капитан. – Видишь, Мартин? Все это полный вздор. К ним просто зашел какой-то шарлатан, нашептал в уши всякую благостную дурь, а сам…

– Прекратите, – сказал первый помощник.

Капитан от удивления отпрянул:

– Что такое?

– Я сказал: прекратите. Мне нравятся эти люди, и я им верю. Думайте что хотите, только держите свое мнение при себе, сэр.

– Ты как со мной разговариваешь?! – заорал капитан.

– Хватит с меня вашего тиранства, – ответил Мартин. – Оставьте этих людей в покое. Они пережили нечто доброе и благородное, и вдруг заявляетесь вы, глумитесь, топчете это ногами. Знаете, я ведь тоже разговаривал с ними! Я гулял по городу, смотрел им в глаза. У них есть то, чего у вас никогда не будет: вера. Просто вера, но с ее помощью можно свернуть горы. А вы сходите с ума от того, что кто-то якобы украл у вас славу, обставил, отодвинул на второй план.

– Вижу, тебе надо выговориться. Хорошо, даю еще пять секунд, – позволил капитан. – Понимаю: стресс, одиночество, тоска по дому. Долгие месяцы в космосе – и сразу вот такое. Понимаю и сочувствую. А посему закрою глаза на этот жалкий акт неповиновения.

– А вот я не стану закрывать глаза на вашу жалкую тиранию, – огрызнулся Мартин. – Я ухожу от вас. Я останусь здесь.

– Ты не можешь так поступить!

– Не могу? И что же вы сделаете?.. Вот за этим я и полетел в космос, сэр. Только сейчас понял. Так что забирайте свою желчь и улетайте отсюда. Отравляйте чужие мечты своим неверием и… научным подходом! – Он посмотрел на лица собравшихся. – Здесь произошло нечто значительное, а до вас никак не дойдет, насколько это важно и что нам несказанно повезло услышать об этом из первых уст. На Земле пришествие этого человека вспоминали на протяжении двадцати веков. Все желали увидеть его, послушать, но не могли. А мы разминулись с ним всего на несколько часов.

Капитан Харт посмотрел на его раскрасневшиеся щеки:

– Мартин, прекрати сейчас же. Да ты ревешь, как младенец!

– Мне плевать.

– А мне – нет. Нам следует держать лицо перед аборигенами. У тебя срыв. Хотя, повторюсь, я тебя прощаю.

– Да засуньте вы свое прощение…

– Кретин, неужели не видишь, что это все бертоновы уловки? Прилетел, ввел местных в заблуждение и под религиозным соусом застолбил здесь свои рудные и нефтяные предприятия! Ты кретин, полный кретин, Мартин! Неужели ты не знал, на что способны земляне? Да на все: на ересь, ложь, обман, убийство, воровство, – лишь бы добиться своего! На войне все средства хороши – вот как считает истинный прагматик Бертон. – Капитан скривился. – Ты только рассуди спокойно – и сразу поймешь: Бертон! Только эта скользкая бестия способна на такое. Приголубил недалеких провинциалов и стал ковать, пока горячо.

– Нет, – сказал Мартин, подумав.

Капитан положил руки ему на плечи:

– Это Бертон. Он и никто иной. Я везде узнаю его гнусный преступный почерк. Надо отдать должное старому змею. Прилетел весь в клубах пламени и свечении дюз, а потом пошел раздавать добрые слова и нежные касания направо и налево. Тут – медицинская мазь, там – лечащий луч… Бертон это, точно тебе говорю.

– Нет, – сказал Мартин и зажмурился. – Нет, я не верю!

– Ты не хочешь верить, – увещевал его капитан Харт. – Но признай, просто признай: Бертон бы так и поступил. Хватит витать в облаках, Мартин. Проснись! Ты не в колыбели, а в реальном, грешном мире, и все мы здесь реальные и грешные, однако Бертон – больше всех.

Мартин спрятал лицо.

– Ну, ну, будет тебе. – Харт механически похлопал его по спине. – Я все понимаю. Такое потрясение. Прекрасно понимаю. Все это ужасно и мерзко. Бертон просто гиена, но не принимай близко к сердцу. Давай иди, а я тут разберусь.