Иар Эльтеррус - Дар

Теперь про не очень приятное. Легкие мои Волку не нравятся категорически. Он сказал, что будет настаивать на том, чтобы я продолжил лечение в Москве, как вернемся, иначе, по его словам, восстанавливаться я буду еще лет пять. А это никого не устраивает, в первую очередь меня самого. Чертовы эти три месяца на ИВЛ в этой проклятой больнице!.. Меня же просто изуродовали. А пересадку сейчас нет смысла делать, потому что по времени до полного восстановления будет баш на баш. Проще долечить то, что есть. Разумеется, я очень расстроен.

Но хватит об этом.

Знаешь, я всё думаю… Придется нам всем всё-таки искать любую подработку. Куда возьмут, кем возьмут. Я хочу одного — чтобы и ты, и дочь ни в чем не знали никогда отказа. Берта, я был, наверное, плохим мужем. И рыжий тоже. Это надо исправлять, и я обязательно это исправлю, обещаю.

Люблю и целую вас обеих.

Ит».

«…только первый этаж. Второго нет, остались одни стропила. Вещей, само собой, тоже никаких нет, всё разворовали подчистую. Но дом подлежит восстановлению, потому что первый этаж вы тогда построили из лиственницы, а ей ничего не сделалось. Фундамент, правда, придется подлатать, потому что кирпичи кто-то оттуда выковыривал, и, кажется, ломом.

Что хорошо — маленький гостевой домик, который рыжий всегда обзывал бытовкой, который за большим домом, помнишь? — отлично сохранился. Нет, понятно, что там в полном отсутствии стекла, а внутри, наверное, жили кошки или ежи, не знаю, но бытовка целая, а это значит, что будет где жить во время ремонта дома. Так что как только будут деньги, можно приступать. В бытовке мы слегка прибрали, а потом Кир с Фэбом заколотили её, чем попало, чтобы больше никакие кошки и мышки не залезали.

Участок, конечно, запущен безобразно. Работать и работать. Но это же ничего, правда? Кир сказал, что они с Фэбом еще пару раз прокатятся до вашего возвращения, посмотрят, что можно сделать. Жалко дом. Очень жалко дом. Я себя чувствовала совершеннейшей сволочью, когда его увидела. Дома — они как дети или старики. Он нас ждал, наверное, надеялся, что мы вернемся, а мы бежали, позорно, бросили его, а он стоял, ждал, ветшал… вот, дождался. Спасибо, хоть не сожгли, правда? Ведь могли же.

Странное ощущение. Я сейчас чувствую себя совсем молодой, словно я родилась заново, а дом… он словно старел за нас всех, не знаю. Но мы можем вернуть его, и малину посадим, и вишни, и яблони. И ты опять разведешь «циничные цветы», разноцветные и замечательные.

И снова я сижу, пишу, и плачу на ровном месте, совершенно без причин к тому. Вот такая я стала сейчас, Ит. Приезжайте поскорее, а то я как на иголках. То смеюсь, то плачу, то мороженого хочется. Пломбира. Спасибо Илье, который привез тогда крионики! Без них я бы довела всех своими желаниями, ведь мороженого мне обычно почему-то хочется по ночам.

Любим и целуем.

Даша и Берта».

До отъезда оставалась неделя, и они уже готовились потихоньку — прикидывали, что можно будет купить перед дорогой, особенно из турецких недорогих вещей; упаковывали запасы, типа тех же сушеных яблок, кураги, орехов — под запасы пришлось доставать целых пять ящиков, поспешно подбивали дела, чтобы иметь перед поездкой хотя бы одни свободные сутки. Волк клятвенно заверял, что после Нового года обязательно до них доедет, и всё спрашивал, что привезти — от Волка отбивались, говорили, что ничего не надо, что всё есть. Волк возражал, и грозился притащить красного крымского лука, «потому что лучше этого лука ничего на свете нет, особенно под водочку». Попытки объяснить ему, что им всем не до водочки, ни к чему не привели. Лук, впрочем, они и сейчас брали с собой, правда (по мнению Волка) не очень много. Килограмм шесть.

Вставал вопрос — как со всем хабаром добраться до Ялты? В Москве-то ладно, в Москве Кир с Фэбом встретят, но тут пришлось тратить полдня и договариваться с одним из местных водителей, который польстился на пятерку (немалые, надо сказать, для местных это были деньги), и обещал приехать и забрать и их двоих, и барахло.

Волк, посмотрев на эти сборы, плюнул, и дал им выходные до самого отъезда.

— Толку от вас всё равно никакого, а у нас на двадцать врачей восемь больных, — ворчал он. — Так что собирайте свои манатки, и выметайтесь подобру-поздорову. Хоть погулять сходили бы, что ли.

— Ну, может, утром и сходим.

— И сходите. Отоспитесь и сходите.

— Может, и ты с нами? — спросил Скрипач.

— Не, я завтра утром в Ялту. К полудню приеду. И, да, вы к полудню тоже подойдите, сюрприз у меня для вас будет.

— Какой? — удивился Ит.

— А вот увидишь. Хороший, не бойся, — ухмыльнулся Волк.

— Ну-ну, — протянул Скрипач. — Что-то меня это как-то настораживает.

— Ну и пусть. В общем, про завтра вы поняли.

Утром, перехватив в столовой каши и какао, они снова отправились на рынок — гулять не очень хотелось, а пятьдесят рублей еще было «не освоено», и их нужно было освоить побыстрее. И еще один полтинник подкинул Волк, причем при слове «отдадим» он начинал огрызаться и материться. Сошлись на том, что отдадут, когда разбогатеют, «и вообще, как же я Берте-то подарок не передам, вы чего?»

Сентябрь заканчивался, и сейчас торговцы уже подвозили вещи по сезону, обещали, что будут свитера и жилеты, а свитеров и жилетов, по мнению Скрипача, отчаянно не хватало всем. Жуткие куртки, в которых отходили прошлую зиму, могли, конечно, еще послужить, и послужить им предстояло, но теплой одежды не было вовсе. Свитер, по слухам, стоил от восьми до пятнадцати рублей, а жилетки шли по пятерке, если с вышивкой, то по десять.

Результат похода превзошел все ожидания. Вещей накупили гору, причем нашлись даже вещи, подходящие рауф, а это было уже совсем неожиданно. Причем четыре свитера отдали почти за бесценок, объяснив, что валяются они давно уже, а никто не берет, нет тут сейчас «этих лосей», а жалко, можно было бы неплохо содрать, если бы были, «лоси» богатые, им служба платит. Для Берты взяли темно-бардовое вязанное шерстяное платье, просторную жилетку с вышивкой, и пушистый длинный свитер, а на оставшиеся деньги купили по свитеру и по самой простой жилетке себе.

— Девяносто восемь рублей, тютелька в тютельку, — радовался Скрипач, когда они шли обратно к госпиталю. — Ну, Ит, здорово мы съездили, скажи? И жратва, и одежда…

— Здорово, — согласился Ит. — И шмотки хорошие, в Москве сейчас таких не купишь. Жалко, что майки взять не получилось.

— Фигня, это и в Москве можно купить, — отмахнулся Скрипач. Точнее, попытался отмахнуться, но не получилось, потому что руки были заняты пакетами и кульками.

— Не скажи. Хотя, в принципе, майки у нас и так есть…