Боб Шоу - Стеклянный свидетель

Убийца не знал, что преступление наблюдает стеклянный свидетель. О стекле родители Беннета ничего ему не сказали, просто забыли: приезжал он к ним редко, стекло они поставили давно, и для них это была уже не новость, о какой следовало помнить и говорить.

И вот теперь, через несколько часов, стеклянный свидетель готовился дать точные и неопровержимые показания.

…С тех пор как медленное стекло появилось в магазинах, люди задумывались: что произойдет, если перед ним свершится преступление? Какова будет позиция закона, если подозрение падет, скажем, на трех человек, и в то же время лишь через 5 или 10 лет кусок стекла однозначно укажет преступника? С одной стороны, нельзя наказать невиновного, а с другой — совершенно недопустимо оставлять на свободе злодея… Так писали тогда публицисты.

Для судьи Харпура проблемы не существовало. Он принял для себя решение — поступать так, будто стекла нет.

И он остался непоколебимо спокоен, когда именно на его долю выпало подобное дело.

В его округе было не больше убийств и не больше медленного стекла, чем в любом другом сравнимом регионе. Харпур не сталкивался с новинкой, пока над проезжей частью улиц вместо обычных электрических ламп не установили чередующиеся панели из восьми- и шестнадцатичасового ретардита.

Ученым потребовалось немало времени, чтобы с первых образцов ретардита, замедляющих свет примерно на полсекунды, получить задержки, измеряемые годами. Но способа ускорить передачу не знали. Будь ретардит стеклом в полном смысле слова, его можно было бы сошлифовать до требуемой толщины, до требуемого дня или хотя бы месяца, и получить информацию быстрее. Но в действительности это был непрозрачный материал — свет через него не проходил, а поглощался поверхностью, информация же преобразовывалась в соответствующие напряжения внутри вещества. В пьезоэлектрическом эффекте, посредством которого осуществлялась передача информации, участвовала вся кристаллическая структура, весь ее объем, и любые ее нарушения немедленно стирали закономерности в напряжениях. Стоит отбить уголок, ударить до малейшей трещинки — и вся картина исчезала, вся информация уничтожалась, и навсегда. Именно по этой причине на протяжении пяти лет два охранника в подвале несли круглосуточное дежурство у пейзаж окна — свидетеля по делу Беннета. Существовала возможность, что кто-нибудь из родственников или жаждущий известности маньяк проникнет в помещение и сотрет информацию в стекле, прежде чем она разрешит все сомнения.

За пять лет ожидания были такие периоды, когда болезнь и старческая усталость не оставляли Харпуру сил для беспокойства. Но были и периоды, когда он мечтал, чтобы идеальный свидетель сгинул навсегда.

Что он сказал тогда на суде?

Закон, сказал он, существует лишь потому, что люди в него верят. Каждую минуту, каждое мгновение. Стоит подорвать эту веру — хотя бы единожды, — и Закону будет нанесен невосполнимый ущерб. Нельзя, чтобы Закон вступал в силу с пяти летней отсрочкой.

…Насколько можно было определить, убийства произошли незадолго до полуночи.

Вечером Харпур принял душ и второй раз побрился. Это усилие потребовало немало его сил. Но он все-таки решил отказаться от такси, хотя в последнее время брал их уже не раз, а сам сел за руль своей машины. Улицы в центре были настолько забиты, что, повинуясь внезапному порыву, он остановился в нескольких кварталах от полицейского управления и пошел пешком, благо дождя уже не было. Нависающие над дорогой 16-часовые панели оставались темными, зато чередующиеся с ними 8 часовые без нужды изливали свет, поглощенный днем. Таким образом система обеспечивала достаточное освещение круглые сутки, причем бесплатно. А дополнительное ее преимущество состояло в том, что она давала правоохранительным органам идеальные показания о дорожных происшествиях.

Да, нельзя, чтобы вера в Закон была с пятилетней отсрочкой…

В деле оставались темные места, и все-таки Харпур приговорил Беннета к электрическому стулу.

Беннет был единственным подозреваемым, но улики против него носили косвенный характер. Тела обнаружили только на следующее утро в море — Беннет мог спокойно вернуться домой, смыть все следы и выспаться. Когда его арестовали, он был спокоен, бодр и собран, а экспертиза оказалась бессильна что-либо доказать.

Улики заключались и том, что он уходил из бара, когда было совершено преступление, что синяки и царапины вполне могли быть получены именно в процессе преступления. К тому же в период между полуночью и половиной десятого утра, когда его забрали, он потерял синтетическую куртку, которую носил предыдущим вечером. Куртку так и не нашли. Подрался с каким-то парнем у заправочной станции, сказал Беннет, но никто этой драки не видел.

Или побоялись о ней сказать?.. В таком случае кто был тот парень?..

Удалившимся на совещание присяжным понадобилось меньше часа, чтобы прийти к решению о виновности. Однако в последующей апелляции, требуя пересмотра дела, адвокат убеждал, что присяжные пренебрегли «естественным сомнением», то есть толкованием неясных мест в пользу обвиняемого, полагая, что судья Харпур не прибегнет к более суровой мере, чем пожизненное заключение.

Но, по мнению Харпура, Закон не оставлял места для выжидания, особенно в случае убийства с отягчающими обстоятельствами.

Беннет был приговорен к казни.

Прямая, пронизанная убежденностью речь Харпура заслужила ему прозвище Железного Судьи. Судебный приговор, считал он, всегда был и должен оставаться священным. Не подобает Закону сгибаться униженно перед куском стекла. Он аргументировал тем соображением, что в случае введения в суде многолетнего выжидания преступники сознательно будут вершить свои дела перед пятидесятилетним ретардитом, и правосудие будет парализовано.

Верховный суд утвердил решение Харпура. Приговор был приведен в исполнение.

А пресса так и не подобрела к Харпуру. Он стал умышленно не обращать внимания на то, что о нем говорили и писали. Все эти пять лег его поддерживала уверенность, что он принял верное решение. Сейчас ему предстояло узнать, было ли оно правильным.

Газетчики тоже не забыли то дело и наверняка сегодня вечером набьются в полицейское управление.

Хотя момент истины уже маячил на горизонте, с трудом верилось, что через считанные минуты выяснится, был ли Беннет виновен.

Казнил ли он невинного человека? Эта мысль вызвала в груди щемящую боль, и Харпур на миг остановился, переводя дыхание.

Он судил по закону. К чему сомнения? Его приговор был утвержден. Закон осуществился.

Не он создает законы — откуда это чувство личной причастности?

Ответ пришел к нему быстро.