Стивен Бакстер - Рассказы

— Значит, чтобы попасть в эту капсулу на орбите, надо выйти в космическое пространство. Ну и конструкция!

Из-за спускаемого аппарата появляется человек. Он раскачивается из стороны в сторону и зачерпывает пыль. При виде Бадо и Уильямс он замирает, как вкопанный.

В руках у него флаг на древке. Полотнище заключено в проволочную рамку, оно ярко-красное с золотым серпом и молотом в верхнем углу.

— Вот тебе и раз! — шепчет Уильямс. — Значит, не всегда нам выигрывать…

Космонавт делает два шага в их направлении, потом принимается жестикулировать. Он размахивает руками, тычет в Бадо и Уильямс древком флага, словно копьем. Вокруг его талии неподвижно закреплен широкий обруч.

— Кажется, он к нам обращается, — говорит женщина.

— Вряд ли наши рации работают на одинаковых частотах. Наверное, он может вести передачу и прием только на коротких волнах, чтобы связываться с Землей. Ультракороткие ему ни к чему. Ты только погляди, как туго ему приходится.

— Вижу. Боюсь, у него жесткий скафандр. Сочувствую бедняге!

— А что это за хула-хуп? — спрашивает Бадо.

— Чтобы не упал, если споткнется. Он же здесь совсем один! Для двоих в его шарике нет места.

Космонавт приходит в неистовство. Он швыряет в чужаков флаг, который падает к ногам Бадо. Потом поворачивается и торопится к своему аппарату.

— Видишь шарниры? — спрашивает Бадо. — Наверное, его скафандр разнимается, и он залезает в него, как в футляр. Уильямс поднимает щиток своего шлема.

— Пусть видит наши лица. Надо же как-то установить с ним контакт!

Бадо разбирает смех.

— Может, подскажешь, зачем нам это?

В следующий момент кратер накрывает тень. Бадо уже не до смеха.

— Черт, неужели опять?

— В чем дело? — испуганно спрашивает Уильямс.

— Очередное перемещение. — Он ждет появления рокового дрожания.

— На этот раз вряд ли, — тихо отвечает Уильямс.

По дну кратера Тейлор скользит узкая черная тень длиной в несколько сот футов. Бадо запрокидывает голову, то есть максимально наклоняется назад.

Корабль похож на огромный серебристый артиллерийский снаряд, поставленный вертикально. В таком положении он скользит над лунной поверхностью на высоте полусотни футов, мощно разгоняя пыль невидимым ракетным выхлопом. Полет корабля полон тяжеловесной грации. Он уже выбросил четыре толстых опоры с широкими пружинными амортизаторами. У носа корабля желтеют многочисленные иллюминаторы. На борту красуется эмблема в виде красно-бело-синей круглой мишени.

— Черт! — не выдерживает Бадо. — В этой штуковине добрая сотня футов! — Его исчезнувший спускаемый аппарат был в четыре-пять раз ниже. — Интересно, сколько он весит? Двести — триста тонн?

— Вертикальный взлет, — отвечает Уильямс невпопад.

— То есть?

— Видишь, какой он обтекаемый? Он опускается на Луну, снова стартует в таком же положении и возвращается на Землю.

— Очень старомодная конструкция, детище фон Брауна и его команды. Такой корабль слишком тяжел для ракетных двигателей на химическом топливе.

— А кто говорит о химическом топливе? Нет, здесь, скорее всего, атомный двигатель.

Огромная серебристая рыбина ненадолго зависает над кратером, а потом начинает опускаться. Как Бадо ни вглядывается, он не замечает никакой дрожи. Непонятно, как достигается такое равновесие: он не видит вспомогательных двигателей, поэтому представляет себе спрятанные под оболочкой судна маховики.

Снижение корабля вызывает в кратере могучую пыльную бурю. Крупные частицы колотят Бадо по шлему, как дождевые капли. Он загораживает щиток тяжелыми перчатками и наклоняется, чтобы устоять на ветру.

Маленький спускаемый аппарат русского не выдерживает напора, опрокидывается и катится прочь.

Стоя в спальне перед зеркалом он рассматривал свои седеющие волосы и наметившееся брюшко. Как ни странно, он не тосковал по Фэп, своей жене.

Да он вообще не слишком жалел о случившемся: он считал, что обязан выжить в новых условиях — заработать на жизнь, остаться в здравом рассудке. К чему проливать бесполезные слезы!

Одно его радовало: они не успели завести детей.

Искать Фэй в Хьюстоне было бессмысленно. Без программы освоения космоса Хьюстон так и остался городом нефтяников. К северу от озера Клэр, где в его мире вырос Центр пилотируемых космических полетов, простиралось большое пастбище. Жилые поселки Эль-Лаго и Тейлор не были построены.

Он съездил в Атлантик-сити, где два десятилетия назад познакомился с Фэй, но не нашел ее в телефонной книге. Видимо, она жила теперь под фамилией мужа… Пришлось отказаться и от этой надежды.

Несколько раз он пытался знакомиться с женщинами, но сблизиться с кем-то было трудно, потому что всякую минуту он боялся сболтнуть лишнее. В конце концов, он был здесь пришлым.

Поэтому он жил в одиночестве. Выяснилось, что одиночество можно вынести. С годами это становилось все проще.

Удивительно, но больше всего, даже больше прежней земной жизни, ему недоставало прогулок по Луне. Он беспрестанно проживал в мыслях те недолгие часы. Он вспоминал Слейда — прыгающий по лунным пескам ярко-белый шарик. Вспоминал свое счастье.

Серебряная ракета плюхается на поверхность Луны. Пружинные опоры амортизируют толчок.

В носу корабля, футах в восьмидесяти от лунной поверхности, открывается люк. По кратеру шарит желтый луч света. Появляется фигура в скафандре, опускается лестница. Человек машет Бадо и Уильямс рукой, приглашая их в корабль.

— Ну, что скажешь? — спрашивает Бадо.

— По-моему, это англичане. Взгляни на эмблему… Откуда бы они ни прилетели, их родина сильно отличается от миров, где выросли мы с тобой.

— Думаешь, нам стоит туда подняться? — спрашивает он. Женщина разводит руками.

— Разве у нас есть альтернатива? Самим нам отсюда не выбраться. Скоро мы оба задохнемся. А эти ребята, видимо, знают, что делают. Да и с русским можно посоветоваться. Пойдем!

Космонавт подпускает Уильямс к себе. Он пытается перевернуть свою шарообразную кабину. Бадо видит, что она треснула, словно яйцо, так что усилия космонавта лишены смысла.

Уильямс указывает на серебристый корабль, из люка которого им по-прежнему призывно машет человек в скафандре. Космонавт позволяет себя увести.

Вблизи корабль выглядит еще внушительнее, чем издали. Он так высок, что, стоя под ним, невозможно увидеть нос.

Первой подходит к лестнице Уильямс. Она начинает подтягиваться на руках, легко преодолевая слабое лунное тяготение. Космонавт снимает свой обруч и, оставив его в лунной пыли, следует за ней.

Последним карабкается Бадо. Он двигается медленнее, чем они, потому что прижимает к груди свой драгоценный поддон.