Диана Гэблдон - Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти [litres]

– Как думаете… Может, он говорил… – Уилли через силу сглотнул. – Как думаете, они любили друг друга?

– Насколько было возможно в тех обстоятельствах, – осторожно ответила я. – У них было мало времени, всего одна ночь.

Мне было больно за Уильяма, хотелось прижать мальчика к груди и утешить. Однако он уже стал мужчиной, пусть и молодым, и потому держал свои чувства в себе. Он справится рано или поздно – но пройдет немало лет, прежде чем он забудет сегодняшний удар.

– Ясно. – Он поджал губы, хотя явно намеревался сказать что-то еще. – Понятно.

Судя по голосу, ничего ему не было понятно, но он терялся под натиском чувств, не зная, о чем еще спросить и что делать с уже обрушившимися на него новостями.

– Я родился ровно через девять месяцев после свадьбы моих родителей. – Уильям пристально глядел на меня. – Она изменяла моему отцу? Или распутничала до брака?

– Только не надо так грубо… – начала было я.

– Нет, надо! – отрезал он. – Так что?

– Твой отец… Джейми. Он никогда бы не наставил рога другому мужчине.

Ну, разве что Фрэнку… И почему я только о нем вспомнила? Хотя Джейми, конечно же, тогда не подозревал о его существовании…

– А мой отец? – резко спросил Уилли. – То есть лорд Джон. Он знал… знает?

– Да.

Я опять ступила на тонкий лед. Вряд ли Уильям догадывается, что лорд Джон женился на Исобель исключительно ради него – и ради Джейми, – но в любом случае не стоит наводить мальчика на мысль о возможных мотивах этого союза.

– Да, – твердо повторила я. – Знали все четверо. Они хотели сделать все как лучше для тебя.

– Лучше для меня, – повторил он. – Ясно.

Он снова сжал кулаки и прищурился. Я знала, что сулит подобный взгляд – Фрэзер вот-вот взорвется. Избежать этого никак нельзя, но можно хотя бы немного смягчить последствия.

– Уильям, – начала я. – Поверь…

– Хватит. Молчите. Будь оно все проклято!

Развернувшись на пятках, Уильям впечатал кулак в обшитую панелями стену. От удара содрогнулась вся спальня. Он вытащил руку из образовавшейся дыры и выбежал из комнаты. Снаружи донесся грохот и треск – он выламывал перила на лестнице. С порога спальни я видела, как он взвалил на плечо четырехфутовый кусок дерева и швырнул в хрустальную люстру. Та со звоном разлетелась на осколки. Стоя на самом краю площадки, Уильям покачнулся – то ли падал, то ли бросался вниз, – но в последний момент отступил и с полувсхлипом-полурычанием швырнул в останки люстры еще одну деревяшку.

Затем рванул вниз по лестнице, ударяя раненым кулаком по стенам и оставляя на обоях кровавые пятна. Саданул в дверь плечом, но та устояла, так что Уилли дернул на себя ручку и вывалился наружу.

Я застыла посреди разрушенного коридора, держась за остатки перил. По стенам и потолку разноцветными стрекозами плясали солнечные зайчики от разбитого хрусталя.

На пол в прихожей упала какая-то тень. Маленькая фигура в темном плаще неторопясь перешагнула через порог. Дженни Фрэзер Мюррей откинула капюшон, внимательно оглядела царивший в доме хаос и подняла на меня глаза, насмешливо скривив губы.

– Каков отец, таков и сын. Да поможет нам Господь!

Британская армия уходила из Филадельфии. Речка Делавер была забита паромами, беспрерывно сновавшими между Стейт-стрит и Пойнт-Купер. Вслед за солдатами уходили и три тысячи тори, опасаясь остаться без защиты: генерал Клинтон обещал помочь им в дороге, хотя их багаж заваливал все паромные пристани и занимал слишком много места на борту.

Йен и Рэйчел сидели на берегу реки за городом, в тени поникшего платана, и наблюдали, как в сотне ярдов от них разбирают артиллерийскую батарею.

Артиллеристы работали в одних рубашках, сложив синие мундиры на траве; орудия уже сняли и упаковали для отправки. Солдаты не торопились и на зрителей не обращали внимания – все было уже не важно.

– Не знаешь, случайно, куда они направятся? – спросила Рэйчел.

– Знаю. Фергус говорил, они едут на север, укреплять позиции Нью-Йорка.

– Ты его видел? – Рэйчел заинтересованно повернула голову, и тени от листвы скользнули по ее лицу.

– Да, он приходил вчера. Теперь, когда армия с тори уйдут, он будет в безопасности.

– В безопасности, – повторила она с легким скептицизмом. – О какой безопасности можно говорить в наши дни?

Из-за жары она сняла чепчик и убрала спутанные темные волосы за уши.

Йен улыбнулся, но ничего не сказал. Рэйчел не хуже него знала, насколько зыбко сейчас их положение.

– Еще Фергус говорил, что британцы хотят разделить колонии напополам, – добавил он. – Отделить север от юга и воевать по отдельности.

– Правда? – удивилась она. – А он-то откуда знает?

– Болтал с одним британским офицером, Рэндоллом-Айзексом.

– Со шпионом? И на кого же он шпионит?

Рэйчел поджала губы. Йен не знал, что именно квакеры думают о шпионаже, но уточнять не стал. Мировоззрение квакеров – слишком деликатная тема.

– Что толку гадать? Он выдает себя за агента Америки, но вполне может служить и другой стороне. Сейчас, в военное время, никому нельзя верить.

Рейчел повернулась к нему, сложив руки позади себя и опираясь спиной о ствол дерева.

– Даже мне?

– Тебе я верю. И твоему брату – тоже.

– И собаке. – Она покосилась на Ролло, который извивался на траве, чтобы почесать спину. – А еще, наверное, дядюшке и тетушке, Фергусу и его жене? Кажется, у тебя много друзей. – В легкой тревоге Рэйчел вдруг подалась к нему. – Рука сильно болит?

– Терпимо.

Улыбнувшись, Йен пожал здоровым плечом. Левая рука болела адски, но с перевязью было чуть легче. Топор раскроил плоть и сломал кости. Тетушка сказала, повезло еще, что сухожилия уцелели. А мышцы заживут, и кости срастутся…

Ролло, например, уже совсем оправился от огнестрельной раны и, пачкая нос в траве, угрем скользил по кустам.

Рэйчел вздохнула и наградила Йена строгим взглядом из-под темных бровей.

– Ты думаешь о чем-то грустном. И я хотела бы, чтобы ты делился со мной своими мыслями. Так что не так?

Все не так, а дальше будет только хуже… Только как ей об этом сказать?..

Однако промолчать Йен не мог.

– Кажется, мир летит в тартарары, – выпалил он. – И ты одна остаешься собой. Ты единственное… единственное, что держит меня на земле.

– Правда? – Глаза у нее потеплели.

– Сама знаешь, – грубовато ответил он и отвел взгляд. Сердце колотилось. Вот и все, подумал он вдруг со смесью тревоги и восторга. Он начал говорить, не в силах удержать в себе слова, и ему было все равно, что будет дальше.

– Я знаю, кто я такой, – чуть неловко, но вполне решительно сказал Йен. – И ради тебя готов стать квакером. Но в душе понимаю, что это не для меня. Не мой путь. А ты бы не хотела, чтобы я шел наперекор своей природе и притворялся кем-то другим.