Артур Порджес - Рассказы

— Еще десять минут, и, если он не вернется с решением, мы выиграли, сказал Саймон. — Я отдаю ему должное. Он мог бы окончить курс за один день, притом с отличием, и получить диплом доктора философии. Однако…

Раздалось шипение. Распространяя запах серы, поднялось алое грибообразное облачко. Перед супругами на коврике стоял дьявол и шумно дышал, выбрасывая клубы пара. Плечи его опустились. Глаза были налиты кровью. Когтистая лапа, все еще сжимавшая пачку исписанных листов, заметно дрожала. Вероятно, у него пошаливали нервы.

Молча он швырнул кипу бумаг на пол и принялся яростно топтать их раздвоенными копытами. Наконец, истощив весь заряд энергии, черт успокоился, и горькая усмешка скривила его рот.

— Вы выиграли, Саймон, — прошептал черт, глядя на математика с беззлобным уважением. — Даже я не мог за это короткое время изучить математику настолько, чтобы одолеть такую трудную задачу. Чем больше я в нее углублялся, тем хуже шло дело. Неединственное разложение на множители, идеальные числа — о Ваал!.. Вы знаете, — доверительно сообщил он, — даже лучшие математики других планет — а они ушли далеко от вас — не добились решения. Эх, один молодчик на Сатурне — он немного напоминает гриб на ходулях — в уме решает дифференциальные уравнения в частных производных. Но тут и он спасовал, — дьявол вздохнул. — Будьте здоровы.

Черт исчезал очень медленно. Видно, он таки изрядно устал.

Саймон крепко поцеловал жену. Но она, с недовольной гримаской всматриваясь в лицо мужа, витавшего где-то в облаках, спросила:

— Дорогой, что еще неладно?

— Нет, ничего… Но, понимаешь, я хотел бы ознакомиться с его работой, узнать, насколько близко он подошел к решению. Я бился над этой проблемой не менее…

Он не договорил и изумленно вытаращил глаза: дьявол вновь очутился в комнате. У него был очень смущенный вид.

— Я здесь забыл… — пробормотал он. — Мне нужно… ах!

Он нагнулся над разбросанными бумагами и начал их бережно собирать и разглаживать. — Эта штука захватывает, — сказал он, избегая взгляда Саймона. — Прямо не оторваться! Если бы только мне удалось доказать одну простенькую лемму! — Увидев, что на лице Саймона вспыхнул жгучий интерес, он потупил взор, как бы прося извинения. — Послушайте, профессор, проворчал дьявол, — я не сомневаюсь, что и вы потрудились над этим. Пробовали ли вы непрерывные дроби? Ферма, несомненно, пользовался ими, и… Будьте добры, оставьте нас вдвоем.

Последние слова были обращены к миссис Флэгг. Черт сел рядом с Саймоном, подоткнув под себя хвост, и указал на листы, испещренные математическими знаками.

Миссис Флэгг вздохнула. Погруженный в раздумье дьявол вдруг показался ей очень знакомым: он почти не отличался от старого профессора Аткинса, коллеги ее мужа по университету. Стоит двум математикам углубиться в изучение какой-нибудь мучительной и заманчивой задачи, и они…

Она покорно вышла из комнаты с кофейником в руке. Несомненно, предстояла долгая, утомительная конференция. В этом миссис Флэгг была уверена. Ведь недаром она была женой известного математика.

Не так это просто — поставить в тупик опытного патологоанатома, а удивить его вообще вряд ли возможно. Ибо тот, кто повидал на своем веку множество самых изощренных форм поругания человеческого тела, кажется, уже не способен испытать потрясение.

Однако несколько недель назад я принимал весьма активное участие в завершении одного дела. Случилось так, что я вынужден был заглянуть в его суть гораздо глубже, чем этого требуют большинство подобных случаев. И представьте: я запутался в собственных эмоциях, как несмышленый котенок, играющий с клубком пряжи.

Следствие вел лейтенант Эйдер — и, надо сказать, не без головной боли. Несколько лет мы проработали с ним бок о бок. И хотя формально я не связан с Норфолкской городской полицией, госпиталь Пастера — единственное лечебное учреждение в округе, имеющее в своем штате полную ставку патологоанатома. Ее-то и занимает д-р Джоэль Хоффман, неженатый мужчина средних лет, ваш покорный слуга. А холост я, скорей всего, потому, что слишком предан своему занятию. Поскольку ближайшая криминологическая лаборатория находится в ста пятидесяти милях отсюда, Эйдер время от времени обращается ко мне с просьбами произвести вскрытие и сделать какие-нибудь анализы — работу, которую не в состоянии выполнить как следует местный следователь по делам о насильственной смерти, натуральная марионетка в руках наших политиканов.

В действительности все началось пятнадцать месяцев назад, и свидетелем этого начала я оказался совершенно случайно, ничуть не подозревая о возможных последствиях. В тот день лейтенант вез нас на машине с южной окраины города, где несколькими часами ранее произошла поножовщина. Случай был простейший, без какой-либо особой подоплеки: нож для разделки мяса всадили в легкое человеку. Уже по дороге домой в машине вдруг заговорила рация, сообщив об аварии недалеко от того места, где мы находились. Эйдер решил взглянуть. По его мнению, подчиненным только на пользу идет, если начальство изредка застает их за работой. Это не позволяет им, так сказать, излишне расслабляться.

Пример был столь же банален, сколь и возмутителен, и относился к разряду «убийство в законе». На месте происшествия мы увидели огромный, с откидным верхом, аляповатый автомобиль, плохо державшегося на ногах водителя и оглушенную горем женщину, склонившуюся над телом своего ребенка, мальчика лет восьми.

Когда мы подошли, виновник трагедии бурно выражал протест, адресуя его толпе, но в основном — двум полицейским офицерам из патрульной машины с застывшим на лицах суровым выражением.

— Я не пьян! — разглагольствовал он хрипловатым голосом. — У меня диабет, мне инсулин нужен. Ну, допустим, парочку я пропустил, но я трезв абсолютно!

От мужчины разило спиртным, но действия не выдавали в нем пьяного. Феномен довольно распространенный: шок от случившегося в мгновение выветрил хмель из его мозгов, так что стороннему человеку могло показаться, что он вполне владеет собой.

Я занялся ребенком. Надежды не было ни малейшей. Минут через пять появилась «скорая», но смерть наступила еще раньше. Мать, привлекательная, со вкусом одетая женщина, стояла на коленях. Смертельно бледная, она застыла, словно в трансе. Это была как раз та опасная стадия, предшествующая мгновению, когда из глаз прольется благословенная влага.

Я так и не поинтересовался подробностями происшествия. Очевидно, мать с сыном стояли и ждали на перекрестке зеленого света. На поводке мальчик держал собачонку. В этот момент щенок вырвался вперед. И прежде чем женщина успела что-либо сделать, ребенок оказался на проезжей части. Поскольку все случилось на перекрестке, малыш так или иначе должен был остаться жив: закон на сей счет достаточно строг. Но автомобиль двигался с превышением скорости, водитель был нетрезв. В общем, история, старая, как мир.