Жорж Блон - На суше и на море

Иногда между домами виднелись рисовые поля, посевы кукурузы, батата. Это основные продукты питания местных жителей. Нельзя не упомянуть и бананы. Они очень вкусны в жареном виде. Правда, не всякий банан жарят, как не всякий банан едят сырым.

Жизнь местного населения тесно связана с каналом и рекой. Взад и вперед сновали лодки: открытые и с навесами, рыбачьи и пассажирские, грузовые и лодки-магазины и даже лодки-рестораны со столом и застекленным буфетом. Управляют лодками при помощи кормового весла. Иногда веслом орудует и пассажир, сидящий в носовой части.

Ранним утром на следующий день нашего путешествия мы плыли по широкой реке Капуас. Ее гладкую поверхность застилал туман. Было довольно прохладно. Рулевой по самую шею закутался в саронг, а ведь до экватора рукой подать!

На берегах появились гигантские деревья с желтоватой корой — ни дать, ни взять наша сосна, только растут на ней не иглы, а крупные листья. Пальм не видно совсем. С первыми лучами солнца лес огласился пронзительными криками, похожими на женские причитания.

— Это вава, — пояснил Сухарно, — она самая первая просыпается в джунглях.

По-видимому, так здесь называют гиббонов, которые дают сигнал пробуждению обитателей джунглей. Скоро шум леса начал заглушать даже рокот мотора, но не смог разбудить моих спутников.

Воздух неподвижен, ни малейшего ветерка, а на правом берегу деревья раскачиваются, как в сильную бурю. Все разъяснилось, когда подплыли ближе. На ветвях резвилась огромная стая обезьян. Не менее сотни их с криком и шумом носилось по ветвям, не обращая ни малейшего внимания на катер, на наш крик и свист.

— Маша! Ваня! Встречайте гостей! — кричит Андрей Анисимович, когда катер приближается к одинокому понтонному домику на реке Кахаянге в десятках километров от ближайших селений. На зов выходят юноша и девушка… индонезийцы. Мы удивленно смотрим на Андрея Анисимовича.

— Понимаете, имена у них больно трудные, — смущаясь говорит геолог, — вот я и дал им наши. А они меня паком [4] Пак ( индонез. ) — отец, уважительное обращение к старшим. называют.

Маша и Ваня — это молодые супруги Сучипто, помощники и друзья двух советских геологов, прокладывающих «визирку» — узкую просеку в непролазном лесу, где пройдет дорога.

Работа у геологов трудная. Просеку приходится вести почти вслепую, так как карты очень старые, составленные голландцами еще в 1911 году. В них много погрешностей. Местность изрезана оврагами. На ста пятидесяти километрах дороги надо соорудить восемьдесят мостов и виадуков.

— Да тут еще рабочие иногда чересчур суеверные, — пожаловался Андрей Анисимович, — лесных духов боятся. Нас они часто шайтанами называют. Ведь нам эти духи не страшны.

Андрей Анисимович от души посмеялся и сказал, показывая на реку:

— Вон главный шайтан Геннадий с трассы возвращается. Отчаянный парень.

К домику приближалась лодка, на корме сидел парень в ковбойке и ловко, как заправский островитянин, орудовал веслом. Мы познакомились. В отличие от Андрея Анисимовича, который уже двадцать пять лет ведет трудную жизнь геолога-изыскателя, побывал в Туркмении, Татарии, Сибири, работал в Монголии и Иране, Геннадий лишь недавно окончил институт и его геологическая тропка только начиналась.

— Трудно?

— Не без этого.

Трудности Геннадия не пугают, его только огорчает, что здесь мало… хищных зверей.

— Ребята из Африки пишут, что там и львы и чего только нет!

Мы показали ему книжку, где говорится о леопардах, носорогах и свирепых кабанах на Калимантане, не говоря уже о трехстах двадцати видах змей, но Геннадий только махнул рукой:

— Леопардов не видел, а вот змей и крокодилов здесь действительно хватает. — Он рассказал, как, вернувшись однажды с трассы, чуть не наступил в своей комнате на четырехметрового питона.

— Пулей выскочил из комнаты, — улыбается он, — а потом позвал рабочих, и они зарубили удава парангами [5] Паранг — длинный нож, распространенный на Калимантане. .

Я слышал, что даяки умеют приручать питонов и даже доверяют им своих детей. Уходя по делам, отец и мать спокойно оставляют ребенка на попечение такой няньки. Накормить она не может, но зато в обиду не даст и из дому своего подопечного не выпустит.

Индонезийка Маша пригласила нас выпить по стаканчику чаю или кофе. Но пришлось отказаться. Нам нужно было засветло добраться до Палангкарайи — первого города, возведенного свободной Индонезией. Мы спешим на капал.

— Саламат джалан! Счастливого пути! — приветливо машут нам руками новые друзья.

Число 17 считается в Индонезии счастливым. В Палангкарайе целый букет таких счастливых дат: 17 июня 1957 года президент Сукарно торжественно заложил Палангкарайю, единственный пока город, появившийся на карте Индонезии после 17 августа 1945 года — дня провозглашения Республики. Город стал центром 17-й по счету провинции страны — Центрального Калимантана. В Палангкарайе будет 17 городских районов, и даже высота флагштоков возле государственных учреждений равна 17 метрам.

Все это с мягкой улыбкой рассказывает нам Чилик Ревут, губернатор провинции, участник освобождения Калимантана от голландских колонизаторов.

— Наш город новый, новый во всех отношениях, и у нас ничто не должно напоминать о колониализме, — говорит он. — Вы обратили внимание, в нашем городе нет бечаков, отвратительного порождения колониализма. Но это только начало. Работы предстоит еще очень много.

Президент Сукарно внимательно следит за ростом города и просматривает все наиболее важные проекты. Строительство города рассчитано на несколько пятилеток. Это будет вполне современный город, а пока его главный проспект упирается в джунгли и застроен коттеджами, в которых живут советские дорожники.

На военном мундире губернатора рядом с полосками орденских колодок смирно сидит цикада, похожая на огромную брошь. Такие же «броши» на плечах и рукавах многих присутствующих. На цикад никто не обращает внимания, и они спокойно перелетают с места на место, как огромные мухи. Даяки ловят цикад, нанизывают их на веточку, как шашлык, обжаривают на костре и едят. Рассказывают, что, когда наши специалисты пустили в городе первую маленькую электростанцию, на яркий свет контрольной лампочки слетелось столько цикад, что их хватило на хороший ужин для всех собравшихся на открытие.

Чилик Ревут сделал краткий обзор экономических перспектив Центрального Калимантана. В провинции пять сельских и один городской район, девятьсот населенных пунктов. По площади она в полтора раза больше острова Ява, а населяет ее всего полмиллиона человек, тогда как на Яве почти шестьдесят пять миллионов.